Хегли тоже не стал долго задерживаться, вышел из комнаты с желанием поскорее добраться до своей обители, запереться в ней и поговорить с тем зверем, которому можно доверить секрет своего знакомства. В квартире не горел свет, разговоры были слышны только в зале и на кухне. Для паранойи антилопы были созданы все условия – он думал, что всё было специально разыграно, что его выследили и будут за ним следить, пока он снова не высунет своей рогатой и одуревшей головы.
Его друзья сидели на кухне с парой других зверей и пытались зажечь водку в стальной ложке. Из короткого разговора Хегли понял, что Хью собрался пить её в огне, пытаясь доказать всем, что даже самые необычные способы употребления алкоголя для него не являются испытанием.
– Мне домой надо, – сказал Фланнаган, когда к нему подошли пёс, старавшийся держать ложку ровно, чтобы не вылить содержимое, и Дорен, у которой был испуганный и разочарованный взгляд, мерцавший в темноте от света телефонного фонаря.
– Что-то случилось? – спросил лабрадор.
– Всё хорошо. Просто хочется отдохнуть перед рабочим днём. Сегодня очень устал, силы на исходе.
–. Ну ладно, беги. Увидимся завтра на работе.
– Это точно не из-за Мишель? Она вышла только что, я провожала её до двери, – включив в коридоре и прикрыв фонарь пальцем, тихо произнесла Дорен. – Вы поругались с ней?
– Нет. Она восхитительная девушка, честно, – сказал Хегли, улыбнувшись, лукаво посмотрев на друзей. – Мне наконец-то понравился тот вариант, который вы предложили. Огромное вам обоим спасибо. А теперь мне нужно идти.
Тепло попрощавшись с провожавшими его псом и крольчихой, антилопа вышел из квартиры и, дождавшись щёлкнувшего механизма дверного замка, упёрся рогами в стену. Ему никогда прежде не доводилось находиться так близко к обер-прокурору, говорить с ним и даже ощущать на себе приятные прикосновения флирта. Смешанные чувства от встречи с Мишель обрекли его на долгие раздумья, в которых он терялся, не понимая своего отношения к девушке. Парень был вынужден ненавидеть её, желать ей зла, смерти, но не мог даже плохо подумать о ней.
Во власти летней ночи тьма окутала весь город, давая большинству зверей возможность сладко выспаться. Для других же она была причиной создать коллапс. Фланнаган обычно относился ко второй категории – если брать в целом его идеологию, – но той ночью ему пришлось залечь на дно.
Он лежал на кровати, пытаясь вспомнить каждый момент разговора с Мишель. Было жутко, по телу неоднократно пробегала дрожь. Её властные слова, которыми она вела разговор по нужному ей пути, чувствовались на коже спустя несколько часов, опасный, но сладкий голос звучал в ушах. Закрыв глаза, с силой сжав веки, Хегли настраивал себя на другие мысли, пытался найти любое воспоминание, которое и единым словом не связано с обер-прокурором.
Сам