Рядом с ним – Игорь Образцов, неподражаемый Образина, с которым я, к сожалению, лишь раз вместе был в командировке – в 1988-м, на Олимпиаде в Сеуле, ставшей, думаю, его звездным часом. Если когда-нибудь под одной обложкой соберут лучшие материалы, опубликованные в «Советском спорте» за все годы его существования, не забудут, надеюсь, о репортаже Образины, посвященном сеульской стометровке и, главное, Бену Джонсону с его мягкой, тигриной манерой бега. И бег, и репортаж – шедевры. Кто же мог представить, что всего через несколько дней Джонсон будет дисквалифицирован и с позором покинет Олимпийскую деревню!
А вот это – наш дядя Федя. Мастер на все руки – и унитаз починить, и стекло вставить. Единственный – и потому лелеемый – представитель пролетариата в нашем коллективе. Ветеран войны и член партии. Сильно пил, однако на это старались закрывать глаза, потому что все в редакции работало, закрывалось и светило как надо.
Но однажды над дядей Федей все-таки сгустились тучи. Когда он пришел к секретарю партбюро платить членские взносы, выяснилось, что партбилет у него мятый, покоробившийся и от него, скажем поаккуратнее, несет фекалиями.
Персональное дело дяди Феди вынесли на партбюро. Народ смотрел строго: испортить партбилет – за это и строгача мало. Секретарь изложил суть дела. Затем слово предоставили провинившемуся, который, как всегда, был немного навеселе.
– Я не хотел, – сказал дядя Федя. – Но в уборной прорвало трубу, и я закрыл пробоину грудью. А в пиджаке – партбилет.
Настроение членов партбюро, естественно, повернулось на 180 градусов. Потому как – это же наш Александр Матросов! Пробоину! Грудью! Принялись писать в райком партии с просьбой заменить испорченную святыню.
Но в этот момент со своего места поднялся редактор отдела писем Виталий Панов по прозвищу Череп (понятно, какая у него была прическа). Во время войны он был членом расстрельной тройки и с тех пор рубил правду-матку только так, не щадя ни чужих, ни своих.
– Рано мы успокоились, – сказал Череп. – Есть информация, что член КПСС дядя Федя красил синагогу.
Тут настроение присутствующих повернулось на противоположные 180 градусов. Синагога находилась рядом с редакцией, в соседнем доме, но все, что с ней связано, было табу. Партиец сионистам не товарищ!
Ситуацию спас главный редактор – Николай Семеныч Киселев или просто НикСем. Спросил дядю Федю:
– Федор Иваныч, скажите, а вы синагогу красили снаружи или изнутри?
– Снаружи.
– Ну тогда криминала нет, – твердо сказал НикСем. – Внутри дядя Федя не был, сионистской идеологией не проникся. А наоборот, сделал нашу столицу еще краше.
Тем дело и закончилось. НикСем был миротворец. Все бы так.
По следам героя
Однажды в «Советском спорте» состоялся чемпионат по вранью.
Ну как – чемпионат.