он питал своими речами паству
и все были счастливы
он раздарил всё что у него было
и умер с протянутой рукой
и толпа потомков
не умевших жить как он
молча склонились за благословением
к руке мертвеца
новый год 1944-й
хватило бы с нас и того что мы пережили
год миновал и
о счастье
мы живы
павшие духом
в немом ожиданьи
в вихре сомнений
влипшие спинами в тухлом застенке
в камни неосуществимых желаний
вздыблена скатерть долины горами
прочь по кривой устремляются стрелы
в дебрях теряясь
летя мимо цели
знать бы куда
только знать не дано нам
всё нам досталось сполна
к чему мы смиренно стремились
в жажде свободы
от страхов нужды и кошмара
но мы слéпы и нéмы
в стае назначенных в жертву придурков
ночь до рассвета с покорным жужжаньем
шьём полосатые робы несчастья
из серых обрезков тягучих часов
року покорны
слёзы в песок
будущих бед
новогодний вальсок
времена года
1942—1943
времена года
мир удивлённо восстаёт ко дню
в томительном порыве изобилья
и по воле годового круга
цветёт
в восторге пёстрой полноты
в чернёных ночью
цепких пальцах веток
деревья шелестя
протягивают небу
букеты пышных крон
сквозь шёпоты
встающего рассвета
кустарнику долинному приволье
торжественно постреливать ростками
в серебряном убранстве у ручья
плакучих ив
покорная склонённость
ещё не знает
тёплый летний вечер
о зимнем ветре
леденящей стуже
о том что скоро
конец пути
и склеп осенний бесстрастно погребёт
в себе всего живого
выцветшие клочья
пейзаж
пьяная своей мощью весна
обрушивается
на кровавые сгустки страданья
буйство капели
окропляет теснину
дыхание мая
рвётся к острову боли
блуждающий безумный взгляд с вышки
устремляется
к каменным стражам гор
исполненные предчувствий почки судьбы
раскрываются
и прорастают сквозь гробовой прах
предчувствие
отчаянно прокладывает путь
по волнам разноцветного ветра
неслышно закипает
кровь зимнего мира
и прорывает кору деревьев
ледяные объятья земли
разжимаются
она радостно расслабляется
зацветает проталинами
и утро