– Итак, когда мы поприветствовали нашего всеми любимого владыку, перейдем к делу, из-за которого мы и собрались: заговор, который чуть не погубил императора. К сожалению, главный виновник покончил с жизнью, так и не дождавшись решения суда. Однако, его супруга должна получить по заслугам. Но, она сейчас больна и не смогла прийти к нам.
– Ты ошибаешься, Плавтий! – выкрикнул Офоний. – Галла пришла, как и многие другие заговорщики!
Латеран невозмутимо посмотрел на него:
– Тогда введите ее. – четко произнес консул. – Однако, напомню, что сенат выслушает только Сатрию Галлу, а других слушать не будет, потому что для этого есть преторы в базиликах. Мы же разбираем дела лишь самых важных обвиняемых.
– Это решать императору, а не тебе, или ты возомнил себя выше его? – не прекращал перепалку Тигеллин.
В зал ввели Сатрию, которая хоть и держалась с прежним достоинством, но внешне очень изменилась, была измученной и усталой. Плавтий, увидев ее, спросил:
– Ты обвиняешься в измене, что можешь сказать в свою защиту?
Она внимательно посмотрела в его глаза и, улыбнувшись, произнесла:
– Будь у меня возможность вернуть время назад, я бы точно приняла участие в этом заговоре и знала бы кто предатель, а кто нет. У меня есть право на юриста, почему ко мне его не допускают?
– Император уже обвинил тебя и осудил на смерть, а значит никто тебе уже не нужен. – затем, обращаясь к присутствующим, объявил: – Так как мы находимся здесь, то я обязан попросить сенаторов проголосовать за осуждение ее и других участников, либо за помилование.
Абсолютно все сенаторы подняли руки за смертную казнь.
– Теперь, по просьбе императора, мы должны утвердить закон. Каждый, кто будет подозреваться в заговоре против Нерона, будет арестован, либо казнен без суда. Этот закон уже зафиксирован как срочный, теперь осталось проголосовать!
Все были в ужасе от такого проекта, фактически он развязывал руки Тигеллину, который мог без доказательств арестовать и казнить кого вздумается. В этот раз большая часть проголосовала против. Нерон, сидел молча до голосования, и после, никак не реагируя. Один Офоний не выдержал и закричал:
– Да как вы смеете, этот закон предложил сам император. Время республики, как вы помните, уже давно прошло. Сейчас главный Нерон и если вы со второй попытки не проголосуете за, он подпишет его и без вашего согласия, вы что не знаете правил?
Сенаторы, конечно, знали, что это все это фарс. Достаточно было сказать императору: «Я утверждаю!» и голосование сената не будет иметь никакого значения, ведь все законопроекты, принятые ими, должны утверждаться цезарем, однако они видели пассивность повелителя в этом, значит, могли и сами не голосовать.
– Уважаемый Тигеллин. – сказал сенатор Гай Страбон, вставая с сиденья. – Если