Я думаю, что не может долго сомневаться тот, кто беспристрастно и трезво относится к этому вопросу. В первом томе с чрезвычайно большой энергией утверждалось, что всякая стоимость основана на труде и только на труде, что стоимости товаров относятся друг к другу как рабочее время, необходимое для их производства. Эти положения были выведены и отдистиллированы непосредственно и исключительно из меновых отношений товаров, которым они «имманентны». Нас учили, что нужно исходить «из меновой стоимости, или менового отношения товаров, чтобы напасть на след скрывающейся в них стоимости»[49]; стоимость объяснялась нам как то общее, «что выражается в меновом отношении товаров»[50]. В виде необходимого и категорического вывода, не допускающего никакого исключения, нам говорили, что приравнивание двух товаров в обмене означает, что в них существует что-то «общее одной и той же величины», к чему каждый из обоих товаров «должен быть сведен»[51]. Поэтому, отвлекаясь от временных, случайных отклонений, которые «являются нарушением закона товарного обмена»[52], товары, в которых овеществлено одинаковое количество труда, должны постоянно и принципиально обмениваться друг на друга. А теперь, в третьем томе, нам ясно и сухо заявляют, что в действительности нет и быть не может того, что должно быть согласно учению первого тома, что отдельные товары, и не случайно и преходяще, а необходимо и постоянно, обмениваются и должны обмениваться в совершенно ином отношении, чем в отношении овеществленного в них труда.
Я не могу иначе думать, но я не вижу здесь никакого разъяснения и разрешения этого спорного пункта, – я вижу здесь лишь одно голое противоречие. Третий том Маркса отвергает первый. Теория средней нормы прибыли и цен производства несовместима с теорией стоимости. Таково впечатление, которое, по моему мнению, должен получить всякий логически мыслящий человек. Как видно, это впечатление стало в изрядной степени общим. Лориа, выражаясь своим живым и образным языком, считает себя вынужденным вынести «суровый, но справедливый приговор», а именно, что Маркс вместо «решения преподнес мистификацию», в опубликовании третьего тома он видит «русский поход»[53] марксовой системы, ее «полнейшее теоретическое банкротство», «научное самоубийство», «полнейший отказ от своего учения» l’abdicazione piu esplicita alla dottrina tsessa и «полное присоединение к ортодоксальнейшим учениям столь презираемых экономистов»[54].
Но и такой человек, столь близко стоящий к системе Маркса, как Вернер Зомбарт, должен признать, что третий том у большинства читателей, по всей вероятности,