– Но он к стволу тянулся…
– Это я в отчёте написал, мать твою! Правильно, ты сообразила, что к кнопке тревоги он лапки свои потянул. Но что ты сделала?
– Что я сделала?
– Из этой израильской дуры по руке ему шмальнула! У тебя шокер есть, у тебя бесшумник есть, но нет! Ты этой гаубицей предупредительный выстрел делаешь… По руке, блять! Шум в Питере, наверное, слышно было, вспышкой всю округу осветила. У него брови от вспышки сгорели, хотя в четырёх метрах от тебя был. Руку по плечо к херам разнесло, пальцы за десять метров улетели.
– Но не нажал ведь.
– Так ты его работу сделала! Ладно бы ещё день был, вурдалаки бы там и остались, но мы же в сумерки туда попёрлись. “Всё сразу сделаем и со спокойной совестью будем почивать на лаврах,”– ага, блять. Нахер им сидеть там, зачистки ждать – наружу попёрли.
– Но ведь не ушёл никто.
– Не ушёл… Хули им уходить, если ты кровавую баню бомжу устроила. Конечно, им соображалку вырубило к чёрту с голодухи.
– Всё обошлось, Андрюх, будь проще уже, как баба, ей-богу. Потом вспоминать будешь, внучкам рассказывать про тётю Олю, которая…
– Чуть не сделала из дедушки бабушку, – продолжил за Ольгу Андрей, – твою мать. Надо же додуматься – прямо на человеке взрывать гранату!
– Световую!
– Ага, с температурой солнца! Куртку в помойку, броник в помойку, кобуру нулячую в помойку. Штанам жопа, с мудей пепел осыпается. Ты чего лыбу-то давишь? Чего хрюкаешь себе под нос? Думаешь, мне перед Ашотычем мало объясняться было, так мне ещё и перед Женькой оправдываться пришлось. “Чего ты небритый, как макака, ходишь месяцами, а тут решил свой субтильное тело от кучерявостей освободить. Куда, кобелина, свой хвост нацелил?!”. Я, блять, святой страстотерпец, а мне предъявы такие, а!?
– Всё, угомонись, Андрюх! Мы почти приехали. Я те пива куплю, но потом.
– Ладно, только ради Бога, давай делом, а не покупками займёмся. Стыдобища от этого действа и так, сил нет.
– Андрюх, душнина ты этакая, рынок даже работать не будет.
– Да ты найдёшь…
“Нива” свернула в деревню Чёрная речка, одну их многочисленных деревень, оставленных жителями после катастрофы. Но пустовала деревня недолго. Довольно скоро в ней обосновались граждане, не нашедшие взаимопонимания с законом, но не с законоблюстителями. После многочисленных попыток прикрыть контрабанду, ФСБ её возглавило и перенесло деятельность подальше от посторонних глаз. Большинство граждан с трудом пересекали границу с Финляндией, продираясь сквозь тернии бюрократии и многочисленных проверок, а в то же время восточнее находился открытый коридор для избранных, которые могли принести государству пользу и держать язык за зубами. Поскольку леса ещё кишели нежитью, а трассы контролировались военными, серая торговля поплыла. По рекам и речушкам, через Ладожское озеро, на север и меж островов в очередные