Бункер казался огромным подземным высотным домом, о которых часто рассказывали мои родители и старики. Огромная шахта лифта, у которой словно не было дна. Металлические балки, которые были все в ржавчине. Сплошные коридоры и двери, будто это был огромный лабиринт. На последних двух уровнях был командный центр, а под ним ядерный реактор. Отец один раз взял меня с Димой в командный центр. Для нас это было что-то из фантастики и рассказов нашего отца. Много приборов, лампочек, кнопок и мониторов. Там была радиостанция для общения с другими бункерами, но нам никогда никто не отвечал.
Отец научил меня и Диму военному делу, рукопашному бою, правилам выживания, а самое главное обращению с огнестрельным оружием и холодным. Он как будто готовил нас к чему-то ужасному и неизбежному. Каждый день мы практиковались, а мама с ужасом смотрела на это, но молчала. Но были и яркие дни в нашей подземной жизни. Однажды я с братом, попросил деда Степана научить нас играть на гитаре. Мы часто засиживались у него и впустую перебирали струны. Дед Степан очень злился и говорил:
– С гитарой нужно обращаться как с девушкой, а не как с колодой бездушной! – Говорил дед, забирая свою гитару у меня с рук.
Он часто играл нам на ней, напевая очень классные, приятные мелодии и песни. К двадцати годам я научился играть даже лучше него, а дед Степан гордился мной словно своим внуком. Потом я научил Диму играть, и так мы начали по очереди играть на гитаре. Музыка что лилась, помогала людям вспомнить, как было раньше, а молодым, рожденным в этом аду детям и подросткам, было классно слышать, что-то кроме мертвой тишины бункера.
Мама же наоборот, учила нас математике, грамматике, рисованию и другим интересным наукам. Она была учительницей в школе до «Вспышки», за все время она прочла так много книг, что знала их все наизусть. Мама часто рассказывала сказки и пела нам песни перед сном. Наше детство было беззаботным и веселым, но об ужасе напоминали дни, когда отец с другими поднимался на поверхность, за припасами и запчастями. Местные жители бункера, называли их «сталкерами».
Однажды я спросил у отца, почему их называют сталкерами. Он, откашлявшись, сказал мне:
– Нас называют сталкерами из-за того, что мы подымаемся на поверхность, и изучаем ее, принося в бункер припасы, запчасти, лекарства. Мы искатели, охотники, спасители бункера. Наше дело очень опасное, хоть и полезное, вот подрастёшь, тогда и выберешь кем ты хочешь стать. – Говорил мне отец, и продолжал работать с документами за своим столом.
Мне было всего 13, когда во мне загорелась искра желания выйти на поверхность, и помогать нашему бункеру, как это делал отец с друзьями. Мы с Димой часто расспрашивали друзей отца, что там на поверхности, а они молчали, словно не умели говорить. Лишь дядя Петя Чернов, с позывным «Череп», говорил нам:
– Спросите у отца, он вам все и расскажет. – Говорил дядя Петя, словно увиливая от ответа.
Только когда мы подросли, то поняли, что там наверху еще хуже, чем здесь, в бункере. Отец часто нам приносил различные