Слезы все равно не останавливались, худая грудка под тонкой майкой вздрагивала от сдавленных рыданий, и лепешка никак не попадала в рот. Наконец ему удалось откусить кусочек, следом он запихнул в рот большую мятую изюмину и, продолжая тихо всхлипывать, начал медленно жевать. Устав от собственного плача, он постепенно успокоился и уснул, даже во сне продолжая непроизвольно всхлипывать.
С этого момента каждый раз, когда он пытался что-то сказать или спросить тетю Лизу, слезы почему-то сами по себе начинали булькать в горле, и он сразу испуганно замолкал. Только ночью, когда в вагоне гасла последняя тусклая лампочка и все ненадолго, до следующей остановки поезда, засыпали, слезы добирались до глаз и свободно лились на ситцевый мешочек с его вещами, на котором он спал вместо подушки. С той ночи он научился плакать тихо, чтобы никто не слышал.
Абрам смутно помнил, как они шли через толпу по перрону большого шумного вокзала, где так едко и противно пахло от паровоза, что хотелось кашлять совсем как мама, но все равно было легче дышать, чем в вагоне. Тетя Лиза тащила его за руку по грязному перрону, он натыкался на острые края деревянных чемоданов идущих впереди пассажиров, чужие сумки и коробки. Стоящий на соседних путях паровоз вдруг издал пронзительный свист и выпустил острую струю пара ему в лицо. От неожиданности он прыгнул в сторону и попал под ноги человеку с костылем. Человек что-то крикнул и легонько ткнул его своим костылем в спину. Было не больно, но обидно.
Потом они переходили на какой-то другой перрон, снова садились в вагон и опять ехали, но теперь он сидел на скамейке у окна и смотрел, как быстро-быстро проносятся мимо большие и маленькие дома, машины, тупоносые автобусы, люди, деревья, коровы за забором и столбы с проводами. Это было интересно, но все равно ехать ему больше не хотелось, хотелось только устроиться где-нибудь и поспать. Потом они тряслись в набитом людьми и сумками душном автобусе, где он был зажат между мятыми юбками и потертыми брюками, от запаха которых его почти укачало. Периодически автобус притормаживал, пассажиры в салоне менялись, но свободнее не становилось. В какой-то момент он стал засыпать стоя, но в то же мгновение тетка в синем форменном халате, продававшая билеты на проезд, громко выкрикнула название остановки: «Кто спрашивал улицу Коминтерна?