– Средство для прочистки труб! – тут же предложил сынок. – Сделать в крышке дырочку, перевернуть, держать в руке и на ходу лить на газон тонкой струйкой!
– Траву жалко, она на самом деле пожухнет, – возразила я. – Надо что-то другое…
– Простенькие дымовые шашки, – подсказал Колян, протискиваясь мимо нас в прихожую с зонтом-тростью наперевес. – Могу быстро сделать, если нужно, мне понадобится одна пластмассовая линейка и…
– Спасибо, не надо! – опомнилась я. – Сегодня мы бабку Плужникову уже победили, для одного дня достаточно.
Мне никто не возразил, однако позже выяснилось, что не все согласились со сказанным. Часика через три – уже стемнело – наш тихий двор огласил визгливый крик.
– Черт! Черт с рогами! – орала бабка Плужникова и, судя по дробному стуку, неприцельно пуляла в нечистого подручным мелким мусором.
Я дернула створку окна и перегнулась за подоконник. Рядом, едва не вытолкнув меня наружу, с усилием втиснулся Колян.
– Смотри, смотри! – восхищенно забормотал он. – Реально черт!
– С рогами, – пробормотала я и на всякий случай крепко протерла глаза. Текила у Максимовых была крепкая, с такой и до чертиков допиться раз плюнуть. – И с глазами!
Глаза у черта были роскошные, всем бы такие! Большущие, сияющие и необычного разреза: миндалевидные, с приподнятыми внешними уголками. Светились они неярко, видимо, вполнакала, но очень красиво – зеленовато-желтым с переливами. Поскольку сам черт с головы до ног был угольно-черный, фософоресцирующие глаза на темном фоне смотрелись очень эффектно. Бабка Плужникова до крайности впечатлилась и безостановочно голосила:
– Изыди! Сгинь! Чур, меня! Проваливай в ад!
А ведь была когда-то коммунисткой и атеисткой. Фу, перевертыш.
Черт, невозмутимо стоящий посреди двора, проваливать явно не собирался, но бабкину практику экзорцизма без внимания не оставил. Он медленно поднял руку, разжал кулак и выпустил из него один палец, направленный четко на бабкин балкон.
– А какой это палец он ей показал, я не вижу, указательный или средний? – живо заинтересовался Колян.
– Точно не большой, – ответила я, потому как было ясно, что одобрения у черта бабкино поведение не вызвало.
А потом нечистый, подметая двор длиннополым плащом, размеренно прошагал прямиком к третьему – бабкиному! – подъезду и скрылся в нем.
В некогда спокойном дворе установилась и вовсе гробовая тишь. Потом кто-то громко икнул, и нетрезвый голос Василия Челышева торжественно изрек:
– Кирдык бабусе!
– Э-э-э… Наверное, бабушку надо спасать? – неуверенно спросил Колян, но не тронулся с места.
– Эй, ну че там, кто видит? – нарушил затянувшуюся паузу дядя Боря Трошин. У него только одно окно во двор, и из него третий подъезд не виден. – Петровна, ты еще живая?
Светлана Петровна