Он плохо помнил, как в третий раз поднялся в Управление, как подписывал бумаги, шутил с возвратившейся с обеда секретаршей. Потом, словно голодный волк, кружил по городу, распираемый новым знанием. Ему нужно было выговориться, а подходящих собеседников не попадалось.
Будто стеклышки в детском калейдоскопе так и сяк складывались воспоминания. Он оценивал каждый поступок, и все больше убеждался в правильности своих выводов – он дитя гатуров. НЕЛЮДЬ.
Он умел слишком много для обычного человека. В древности такие способности приписывали волшебникам. Его чересчур заботливо опекали в гатурьей школе, ревностно следили за достижениями, ограничивали общение с семьей.
Семья… Красавица-мать, медсестра в городской больнице, отец – крупный издатель. Это благодаря ему Бартеро не был стеснен в средствах, мог капризничать, тянуть с экспедицией, выжидая наилучших условий. Строгое воспитание в детстве, обернувшееся удивительным, похожим на игру обучением в школе пришельцев со звезд, заботой наставника Наридано, так и не заменившего ему отца. Сейчас обе части его жизни казались хрупкими хрустальными сосудами, готовыми разбиться при любой неосторожности. Как справиться с новым знанием? Как убедить себя, что он ослышался, ошибся, и жить в счастливом неведении дальше?
К вечеру измотанный, шатающийся от усталости, он вспомнил про старого знакомого – Габриеля Мидару, не близкого друга, но человека достаточно влиятельного, способного разобраться в столь деликатном вопросе, как опыты инопланетян над людьми.
У этого человека была собственная газета. И собственная политическая партия. Правда, про его роль в ней знали немногие. Официальным лидером «Добрых перемен» являлся Орландо Жисас. Но без одобрения Габриеля политик не имел права молвить и слова. Сам же Мидару, дабы не подставлять себя под возможные удары недоброжелателей, во всех документах числился только редактором речей. Тем не менее финансовые потоки неукоснительно проходили через его людей.
Бартеро позвонил в дверь приятеля, когда улицы поглотила вязкая тьма ненастного вечера, а тягучий дождь перешел в ливень.
– Давай же, открывай, – прошептал Бартеро кожаной обивке двери. – Я знаю, ты там, ты один. Помоги.
Щелкнул замок, и на пороге появился хозяин – невысокий мужчина с продолговатым лицом, широкими скулами, чуть приплюснутым носом и желтоватой кожей, выдававшей герийское происхождение.
Носил он короткую стрижку и не закрашивал седину, несмотря на моду последних лет. В свои тридцать пять Габриель выглядел на все пятьдесят, но нисколько этого не стеснялся. Он легко выделялся в толпе, поскольку он слегка прихрамывал на левую ногу, носил очки в толстой оправе и с толстыми стеклами без диоптрий, клетчатый галстук и вязаную жилетку.
– Вот уж не ждал, – с едва уловимым акцентом произнес Габриель,