Превратила она черного кота, что был у нее на побегушках, в добра-молодца да и послала к девушке.
– Принеси, дескать, мне это зеркало, да девку саму изничтожь и выбрось в воды океанские на съедение чудищу морскому. Он порадуется…
Как задумала старая ведьма, так и сделала. Только своим костылем взмахнула, глядь, перед ней уж вместо кота, добрый молодец стоит, ус поглаживает, да красный свой кафтан, золотом писаный, разглядывает. На голове волосы золотом отливают, кудри развиваются, лук со стрелами через плечо перекинуты.
– Звать тебя Степкой – задавакой будут. Поди, Степан, задай жару всем девкам погореловским.
Так селение называлось, где Марьюшка жила, дева-краса …
Степка – задавака, как две капли воды походил на милого ее сердцу, Гаврилу-мастера, кузнеца. К нему тоже народец часто захаживал: кому утварь домашнюю починить, кому коня подковать.
Мастерству Гаврила у отца своего научился. Сначала огонь в очаге содержал, инструмент отцу подавал. Когда тот занемог, стал небольшие заказы выполнять, а потом раз за разом и мастерство обрел…Все чаще самостоятельную работу делывал, да свою юношескую фантазию прикладывал, так что не угнаться старому кузнецу за сыном стало, так и отдал ему все хозяйство.
А он и рад стараться: то сани витиевато – ажурные сделает, то двери на врата распишет, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Да такой стал мастер, что не только с металлом да огнем как в игрушки играет – за любое дело, что не возьмется, все у него ладится. Так из подмастерьев и сделался мастером.
С Марьюшкой они с детства дружили, то по грибы, то по ягоды пойдут вместе. Сядут,
бывало, на бревнышко и музыку природы слушают. Со всего лесу к ним зверюшки сбегаются, все новости по округе рассказывают…Потому в лесу каждое деревце, каждый куст родным был. Ветерок шелестом листвы новости из дальних селений приносил.
Тут и птицы все чаще стали серенады любовные петь, подсказывать, что время пришло ВЕЛИКОЕ ЧУВСТВО познать. Становились они юношей и девушкой. И в сердцах их стали бутоны удивительные раскрываться, с каждым днем лепесток за лепестком и чувствовали они, что их души ближе и роднее становятся. Все меньше слов необходимо, чтобы слышать, понимать и чувствовать друг друга…
Чтобы Гаврила не делывал образ Марьюшки у него перед глазами стоял, так и стал он мастером, что во всем свете не сыскать. Образ ее в самом центре того бутона был, что в груди расцвел. Это сил ему прибавляло и фантазий не бывалых. Так, что любая вещь, любой предмет выходили из его рук этим чувством наполненные, что из самого центра его существа выходил. Служили его творения подолгу и людей радовали.
Марьюшка-то совсем расцвела, краше того бутона стала, стройна как березка, светла как лучик солнечный, улыбчива как светлый ручеек, мила как касание крылышек бабочки.
Все у нее ладится, что не делает – песенки поет, да о суженом своем думает, чтобы все было так, как он того желает…
Зеркальце сказало ей, что поженятся они, как пройдет пять месяцев с того момента, как ежик малину на спинке принесет, да солнце с луной встретятся. Только тогда они смогут стать мужем и женой.
…Не знала тогда Марьюшка,