– Ничего я не перепутала, – женщина–бабушка подошла к нему. – Это же ты у нас умник неверующий. Все, значит, дураки верят, а ты нет.
– Кто вам такое сказал? – Геннадий округлил глаза, пытаясь понять, кто мог слить информацию о его атеистической позиции этому странному персонажу. Точно, как Юлька и тут успела. – Я очень даже верю, во все верю, – не понимая, во что он должен верить, попытался улыбнуться.
– Веришь, говоришь, – тетка прищурила темные глаза и стукнула в бубен. Гена дернулся.
– А вот я проверю, как ты веришь. С данной минуты ты у меня под колпаком! – от этих слов Геннадий не только дернулся, но и сжался. Какой сумасшедший дом арендует помещение театра? – Выйти из-под него, – продолжала бабка, не обращая внимания на панику собеседника, – ты сможешь, когда тебе на голову упадет звезда, с неба слетит паук, и пуля шальная догонит. Спасешься – счастье будет, не спасешься – пиши пропало. Не верит он, ишь ботан-умник! – скрипнула она и, покрутившись вокруг себя, плюнула через плечо, оплевав его штанину, села на место. Гена решил не вникать в суть оплеванных брюк, так как одно желание – скорее вырваться на свободу из этого дурдома не на шутку пульсировало в голове. Но тут он почувствовал, как ослабла хватка директора и услышал его голос.
– О, милая Роутег, приношу вам свои извинения, что ворвался без стука и предупреждения, черти меня попутали, – он три раза поклонился и стал пятиться назад, неуклюже оттаптывая Генины замшевые туфли.
«Последний раз я согласился работать на таких мероприятиях!» – прошипел про себя Гена, и подталкиваемый директором, вывалился из гримерки.
Танька сидела в машине, названивая мне каждые пять минут с вопросом: «Ты уже скоро?». Я нервничала, отвечала: «Уже бегу», но не бежала, так как до сих пор не могла понять, в чем ехать. За праздники я набрала еще три кило, и теперь ни одна вещь из моего гардероба вообще не налезала на меня так, чтоб я чувствовала себя в ней хоть немного комфортно. Джинсы не сходились, кофты топорщились, платья не застегивались.
– Ну мы же опаздываем! – терпение подруги закончилось, и она влетела в мою квартиру. Я, стоя в нижнем белье, охнула и прикрылась свитером, который держала в руках. – Ты с ума сошла, начало через час, а ты голая! – взвилась она и выхватила у меня свитер.
– Ничего не налазит, – простонала я, увлекаемая к гардеробу.
– Жрать надо меньше, – отрезала Танька и открыла створку. Скудные ряды вешалок зияли пустотой своих плечиков, так как все, что на них совсем недавно висело, было сброшено на диван, пол и единственный стул в комнате.
– Тебе легко говорить, жрать меньше, а у меня на еде все удовольствия подвязаны, как только перестаю, сразу в депрессию впадаю. И это, кстати, – поспешила я опередить нервный комментарий подруги, – ваша Игнатьева мне сказала! А ты сама говорила, что она лучший психоаналитик