– Мама… прости меня, – я почти заплакал.
Мне было больно за то, что я такой слабый и не могу ничего изменить. Люди, убивают свою мать, а я всего лишь один из них. Жалкий червяк, который только и может просить прощения. Разве я мог требовать любви у земли, которая, вполне возможно, считает всё человечество паразитами на своём теле, гадкой болезнью? Куда я вообще лезу со своими эгоистичными желаниями обладать какой-то силой?
Вдруг я почувствовал нечто вроде ответа. Это была волна энергии, но она коснулась не моей руки, а некой точки, где-то в груди. Я не слышал никаких слов, но явно ощущал одобрение и заботу. Меня словно гладили по голове, только я чувствовал это не темечком, а всей душой. Меня похвалили… Меня простили…
Я оторвал ладонь от земли и бухнулся на задницу, но всё равно продолжал ощущать непонятную эйфорию. Дыхание сперло, слезы катились из глаз одна за другой. Джано по-отечески тепло наблюдал за моим состоянием, явно довольный происходящим.
– Кстати, класть руку на землю не обязательно. Босые ноги куда эффективнее, – он как будто читал лекцию. – Позже научишься общаться и без каких-либо жестов. А пока лучше используй ступни.
– Земля ответила мне? Это правда? Не верится…
– Поздравляю с потерей ментальной девственности! Теперь даже один в пустыне ты будешь не одинок. Разве это не здорово?
– Но как мне заставить расти цветы? Или оживить корни?
– Экий ты капризный ребенок! Только позвал маму, а уже чего-то просишь у неё. Ну проси, если хочешь…
– Полагаю, мне нужно знать что-то ещё?
– Всё просто. Ты сейчас можешь разговаривать с ней, как младенец говорит со своей матерью: криком, плачем и капризами. Нужно время, чтобы научиться говорить на неё языке. Тогда она начнёт понимать, чего ты конкретно от нее хочешь – еды или смены пеленок.
– И как же учить её язык?
– Так же, как и младенец учится понимать свою маму. Плачь, кричи, слушай её речь и запоминай. А я пойду, пожалуй. Я же тебе не нянечка.
– Джано, постой… Спасибо.
– Не говорит «гоп», пока не увидишь, во что впрыгнул, – ответил он и вылез из оврага.
Я остался сидеть на земле, утирая слезы грязной ладонью. Мой жалкий внешний вид совсем не соответствовал душевному подъему, который я ощущал внутри. Хорошо, что меня никто не видел в тот момент.
Успокоившись немного, я снял кеды и носки, а затем по совету Джано положил голые ступни на землю. Кожа ног ощутила приятную прохладу. Я откинулся назад, лег на спину и представил себя натурально младенцем. Без четко сформулированной мысли я потребовал силы. Она нужна была мне, чтобы встать. После всего произошедшего я не чувствовал твердости в коленках,