Скелет собаки в человеческом гробу. Николай Макаров

свет. Я просто хочу проснуться, и снова оказаться в такси, рядом с этим психом. Там мне нравилось больше. Хоть и это чувство, что я испытывал, летя в эту бездну, было незабываемо-необыкновенным. Мои глаза стали больше. Я ощущал, как увеличиваюсь в размерах, и теперь, мои глазища, и, правда, были двумя прожекторами. Я стал бездной, я превратился в нее. Вдруг, рядом с головой собаки, да, теперь она уже была собачьей, выглянула, из-под края гамака, моя голова. Черт, да это же и был я. Мое лицо было таким спокойным, руки, вцепившиеся до этого, в гамак, ослабли, и отпустили его. Стоп. Тогда, получается, там, на гамаке, всматриваясь в эти глаза бездны, я смотрел в свои глаза. Вооот дерьмо!

      – Стой! Стой! Не смотри в…

      Я проснулся. Твою мать. Я вздрогнул, в холодном поту, моя голова билась об пассажирское стекло, я был снова там, в этом проклятом такси. Что это только что было? Мои руки дрожали, как и челюсть, постукивая зубами, как тогда, когда я пьяный купался в минус десять градусов, еще в юношеском возрасте. Я еле дышал, ком в горле не давал пробиться кислороду, я уже думал все, это момент мой смерти. Но, нет. Не в этот раз, видимо. Я смотрел на свои руки, и осознавал, что я весь побледнел, у меня поднялась температура, и мне хотелось заблевать всю машину, но, боюсь, тогда бы мы ехали по подбородок в моей токсичной от таблеток блевотине. А это не безопасно. Хотя, я бы посмотрел на лица полицейских, которые нас остановили. Они от мерзости и запаха тогда бы тоже начали блевать, и мы блевали бы в друг друга, но, есть и плюсы, мы бы воплотили в живую сцену из Гриффинов. Стоп. Сейчас не об этом. Ком в горле растворился, и я смог нормально дышать, и, мне вроде как полегчало, хоть и мое бледное тело, свидетельствовало об обратном.

      – Черт, что с тобой? – Само собой, таким пробуждением, я не остался без внимания любопытного таксиста.

      Наверное, сейчас я походил на психа, а не он.

      – Мне приснилось…

      Видимо, речь еще не нормализовалась.

      – Кошмар? Что там было такое? Ты выглядишь, как бледная жвачка, которую поживали и выплюнули, и она приземлилась в такое же бледное, собачье дерьмо. – Бледная жвачка. Интересно он подбирал эпитеты, наверное, все время, пока я тут помирал, придумывал. Еще и собачье дерьмо упомянул, меньше всего мне щас хотелось слышать обо всем, что связано с собаками.

      – Да, и самочувствие у меня такое же… Как ты, и описал… – Гребаная отдышка.

      – Я вижу, что тебе такого приснилось?

      – Долго… объяснять.

      – А мы куда-то торопимся?

      – Вообще-то, да… Я еду на похороны, если ты не забыл.

      – Ну да, точно. – Сказал он, с абсолютно полным равнодушием, и с такой интонацией, как бывает у людей, которые отмечают праздник, веселятся, а потом ты им напоминаешь о том, что после всего банкета, им придется тут все прибирать. В общем, в его голосе, чувствовалось то самое тяжелое: «Оуууу».

      – Сколько я спал?

      Черт. Я только сейчас заметил, угадайте, что играло по радио? Да, да.

      [La la la la la la la]

      – Часа три, наверное.

      – Не плохо,