и разной формы зазубриваниями на концах ей о чем-то напоминали. О чем-то неприятном. Даже сам их звон, постукивание ключиков друг о друга напоминали о чем-то, а о чем она вспомнить никак не могла, даже если сильно напрягала память, поэтому напоминание всегда становилось мучительным. У нее даже сдавливало до боли голову, когда она прикладывала усилия, чтобы вспомнить, хотя бы сопоставить, к чему относиться этот символ – ключ в недоступных анналах ее памяти. Безуспешно. В голове проносилось только что-то непонятное: скрип решеток, запираемые висячие замки на них, скребущие о прутья когти, рев львов, звон золотых монет в сундуках, а потом, конечно же, снова неизменный шелест крыльев и шаги. На чьем-то вышитом кушаке на подвеске звенят ключи. Но дальше ничего не видно и не ясно, хотя именно впереди ожидает объяснение. Николь даже какое-то время носила на шее кулон в форме золотого ключа – очень эффектное, по-своему прикольное украшение, напоминающее о старине и отлично сочетающееся с ее хрупкой матовой шеей. Потом он потерялся, или она сама его выбросила, когда у нее был припадок, вызывающий бессознательное состояние. Во всяком случае, ключ напоминал ей о чем-то плохом, просто поняла она это не сразу, а как только понимание само собой пришло, кулон просто исчез из ее вещей, а взамен ему она нашла на своей постели, не пойми откуда взявшиеся, и, по-видимому, очень дорогие египетские украшения из настоящего червленого золота и редчайших драгоценных камней. Отец не удивился, увидев их на ней, так, может, это он их подложил ей, при этом не обмолвившись ни словом. Странно, на него это совсем не похоже.
В этот раз она немного помедлила, не постучать ли ей сначала, а потом даже с некоторой легкостью сунула руку в карман, чтобы достать брелок. Ключи противно звякнули друг о друга, нужный тут же сам лег ей в руку. Николь отключила систему сигнализации у входа и прошла в холл. Какая-то неясная тень опять промелькнула, почти физически задевая ее, на этот раз на ковровой дорожке. В широкой прихожей никого не было, только мирно светились начищенные бра, и разноцветные рыбки мелькали в небольшом аквариуме в углу. Но какое-то движение быстро пронеслось в дверях кухни. Сначала она подумала, что это Хеттер, но нет, такой стремительный прыжок могло сделать только какое-то мелкое животное, кошка, например. Но кошек в доме не было. Что-то опять промелькнуло, на этот раз возле чулана, что-то быстрое и странно сформированное из острых конечностей и шерсти.
Может, домовой? Николь мысленно попыталась отнестись ко всему с юмором. Должны же в Новом Орлеане быть еще и домовые, в дополнение ко всем тем мифам о духах, вуду, вампирах и прочей нечисти, которые она часто слышала, когда бродила по улицам. Об этом говорили дети в домах с матерьми, любопытно расспрашивая о том, что их на самом деле пугает, негры, как они утверждали между собой, способные навести порчу и, конечно же, бомжи, собиравшиеся по ночам вокруг костра. Николь не подходила
