– Но… У меня девочка пышненькая, такими легкими родами я не обойдусь… – посмеялась я и погладила живот двумя руками. Все мысли были только Энни. – Мальчики… вы же… будете рядом?
– Спрашиваешь! – Снэйкус взял мою руку в свою. – Да куда тебе без нас?
– А то вдруг… Маркус решит забрать меня…?
– Не говори чепухи! – вскипятился злой Робертио. – Ты – эгоистка до последней капли! Об Энни и Энлисе совсем не думаешь?!
Снай серьезно на него посмотрел, но продолжал так же ласково говорить со мной:
– Не обращай на него внимания. Ты – здоровая женщина, Моника. И Маркус знает о том, что тебе еще рано умирать. Тебе надо успокоиться, милая… Вот скажи мне… Куда без тебя твоим детишкам?
– Я… Я не знаю… я бы доверила их тебе или Берте.
– Шикарно! Оставить своих детей, зачатых с помощью удовольствия, на своего деверя, который к ним не имеет никакого отношения и… мать твою, Моника, я не люблю детей! Мне будет проще от них избавиться! – Берта грубо пнул что-то на полу, а я вытерла слезы, глядя ему в глаза:
– Не говори так… – затем я протянула к нему руки, чтобы его обнять, а он смутился и подошел ближе. – Иди сюда.
РОБЕРТИО:
Моника распахнула руки, и мы обнялись. Она опять плакала:
– Мне очень больно, когда ты так говоришь… Мои дети – почти что твои дети, Берта…
– Моня, я… всегда буду рядом с тобой и твоими детьми! – тут же влез Снай, гладя ее по голове. Он любыми способами пытался вывести ее из депрессии. – Потому что я очень люблю тебя и Маркуса. За все эти годы мы стали одной семьей. Поэтому… Ты можешь не волноваться, зая. Сейчас мы соберемся, закажем такси, и я тебя отвезу к доктору.
– Да… – девушка зажмурилась от того, что ее живот явно разрывали изнутри. – Ох, Берта… Останься тут и встреть Лисси, ладно?..
– Хорошо. – видя, как она извивается от боли, я вспомнил сегодняшние роды в больнице. На пост привезли молодую девчонку, которая родоразрешилась мертвым новорожденным. Видеть ее слезы, этой еще совсем юной, казалось бы, мамы было невозможно. На душе все еще было тяжело.
Когда такси приехало, Снэйкус подхватил Монику на руки и аккуратно пронес через дверной проем. Я же помог ему ее обуть и перенес в машину ее основные вещи в маленьком чемоданчике.
– Я еще не готова ее выпускать в этот мир, Снай… – шептала она, убирая волосы со лба. – Снай…
– Все будет хорошо, Моня… Я с тобой.
ЭНЛИС:
Когда я пришел домой и тихо закрыл за собой дверь, меня встретил дядя Робертио. Своими строгими глазами он обещал мне что-то плохое:
– Ты где шлялся? На часах семь вечера!
– Я был у Риммы, мама разрешает мне к ней ходить, – я вытер сапоги о коврик и сел, чтобы их снять. – Как она, кстати?
– Уехала. У нее боли.
– Боли? Ей плохо? – я немного испугался, зная, как переносит боль мама. – Что-то с Энни? Как давно