– Румыны были за немцев, – перебил я его. – Он, что, с врагом ходил, что ли?
– Не знаю, – неуверенно произнес Вовка, – папа не говорил, что он был врагом.
Вечером я попросил бабушку рассказать о немцах и румынах.
– В сентябре сорок второго, – начала она, – немцы вошли в село. Были здесь несколько дней. За это время побили всю скотину, какая была. Вели себя дерзко. Не скажу, чтобы нас сильно притесняли, скорее просто не замечали. Чувствовалось огромное напряжение перед предстоящими решающими боями. Затем ушли на Сталинград. После них пришли румыны. Так сказать, вторым эшелоном. С ними было спокойней. У нас в доме жили три румына. Старшего из них звали Михай. Это был неплохой мужик. Он говорил, что они не хотели воевать. Но их насильно мобилизовали и отправили на фронт. У него дома тоже остались маленькие дети. Показывал фотографии жены и детей. Хорошо относился к моим детям, то есть к вашим будущим родителям. Давал им конфетки.
– А он ходил с дядей Толей сусликов добывать? – спросил я ее.
– Может, и ходил, я уже и не помню. Приносили мальчишки сусликов, но я их есть не могла, брезговала. Лучше очистки с картофеля.
Уже позже я узнал, что 3-я румынская армия, действовавшая в районе Сталинграда, была почти полностью уничтожена наступлением наших войск. Так что шансы у дяди Михая вернуться живым к своим детям были очень малы.
Вечером в моей голове был какой-то винегрет. Суслики, война, румын Михай, который должен быть плохим, потому что воевал против нас, а оказался хорошим. Давал моей маме конфеты. Мне почему-то стало жалко его детей, оставшихся в далекой Румынии. Вряд ли они дождались своего отца. Поэтому мне и приснился в ту ночь странный сон, который я запомнил.
Я иду по степи, залитой солнцем. Со мной еще какие-то мальчишки. С нами идет высокий красивый молодой мужчина. На нем шинель нараспашку, на голове пилотка. Он все время улыбается и показывает пальцем на убегающих сусликов. Я говорю ему:
– А я знаю, как вас зовут!
– Ну и как же? – весело отвечает он.
– Михай!
– Правильно! А откуда ты знаешь?
Первая любовь
До школы я не знал, что такое любовь. С девочками просто дружил. А вот в первом классе влюбился в одну. Звали ее Ира. Влюбился по-настоящему: часто о ней думал, с замиранием сердца слушал ее ответы у доски, а разговаривать с ней было пределом детского счастья. В общем, это было божество, спустившееся на землю. Но разве я мог ей об этом сказать – нет, конечно. Представляете, первоклассник говорит первокласснице: «Ира, я тебя люблю».
Видимо, у маленьких детей чувства уже есть, а слов нет. Иногда и взрослые не могут объясниться, а тут дети. Хотя некоторые мальчики с первого класса носят портфели девочек, которые им нравятся. Но это не мой случай. Сейчас, смотря на фото первого класса, думаю: почему я влюбился именно в Иру? Ведь другие девчонки не хуже. Наверное, это идет откуда-то сверху