расслышали. Давайте репетировать», – ответил Кривуля. «Перед тем, как начинать нашу репетицию, мне хотелось бы напомнить вам, уважаемые солисты, одну бытующую в оперных кругах поговорку: “Очень плохо, когда голова дирижёра в партитуре, – надо, чтобы партитура была в голове!” Эту фразу я вспомнил, наблюдая за вами во время исполнения дуэта, когда вы не отрывали глаз от дирижёрской палочки…. Ведь меня Евгений Николаевич известил, что петь этот дуэт на нашей репетиции будут лучшие солисты оперы, которые исполняли несколько раз эти партии в его постановке «Князя Игоря». А что я увидел при исполнении… дуэта с оркестром?.. Полное отсутствие актёрского диалога в обращении друг к другу. Когда же «Игорь» начал петь арию «Ты, одна голубка – лада!..» я подумал, что он влюблён в дирижёра…. Простите за шутку. Поймите, что сама музыка Бородина рождает в душе порывы и волнение, подсказывая, как нужно вести себя артисту на сцене!..» После такой пламенной речи солист Кривуля выпалил мне в ответ: «Вот вы, молодой человек, или как вас там, Альберт Мередович, и покажите, как надо нам вести себя, исполняя свои роли» Тогда я задал неожиданный для них вопрос: «Скажите, а вы давно были в зоопарке?», от которого они растерялись и тут же спросили: «А зачем нам быть в зоопарке? Мы что звери?» Я объяснил, что надо чаще ходить наблюдать за поведением разных животных. «Если бы в своем пластическом поведении хан Кончак был похож на тигра, который, готовясь к хищному прыжку, медленно ходит вокруг могучего, смолистого дуба…» – тут меня прервал баритон – исполнитель роли князя Игоря: «Ага, значит, я – дуб! Вернее, стоять, как дуб, – так, что ли?!» – «Да нет, это образное сравнение, – продолжал я. – Вот представьте такую картину… Стоит русский могучий дуб с зеленой шапкой листвы и крепкими руками-ветвями, и по его большому стволу, как кровь из ран, течёт смола…. А вокруг него, постоянно приближаясь, ходит большой, мохнатый тигр, который пытается повалить на землю эту русскую громаду. Толкая лапами и всем туловищем ствол, тигр незаметно для себя попадает в плен к этому смолистому могучему дубу, приклеившись своей шерстью к дереву. Ясно?!» Рассказывая солистам оперы своё видение образов дуэта, я, конечно, двигался с тигриной, крадущейся пластикой вокруг баритона «Игоря» и в конце «прилип» к его фигуре. Оба певца с интересом выслушали мое режиссёрское видение исполняемых ими персонажей и тут же захотели самим попробовать исполнить эту образно выраженную сверхзадачу.
