Ох, и задали же мне потом!
И только практика у меня как-то сразу задалась. Мы с фортепьяно быстро нашли общий язык. Мои пальцы были длинными и податливыми от природы, и благодаря этой своей особенности я часто доставал до тех нот, которые были недоступны многим шестилетним малышам.
Несмотря на все мои шалости, по музыке у меня теснились высокие оценки. Я просто схватывал все на лету. Ну и был не обделен природным обаянием. Обмануть преподавателей было для меня легким делом. А прогулять школу, выдумав какую-нибудь историю, и вовсе было пустяком.
Так однажды я наплел, что меня за ногу укусила собака. Я нашел острую ветку и расковырял лодыжку до кровавых ран. Замотал ее бинтом, позволив каплям крови просочиться наружу, чтобы правдоподобнее выглядело. А потом, аккуратно выводя буквы, написал записку в школу якобы от имени своего отца.
Эта ересь и все последующие прокатывали непонятным даже мне образом, и я всегда оставался безнаказанным.
Что касалось друзей, то по непонятной даже для меня причине я выделял самых необычных ребят, в чем-то даже ненормальных. С такими я и начинал водить дружбу.
Учился у нас в школе один мальчик. Стеснительный, тихий, пялился на всех постоянно, но так ни с кем не подружился. Его родители являлись протестантами, и мне это тогда казалось очень интересным, ведь у нас в школе были одни католики.
Короче, я сам к нему подошел, и мы стали дружить. Его звали Славик, он был гением математики, чем я никогда не смог бы хвастнуть.
Славик частенько давал мне списывать домашку по алгебре, а я помогал ему с остальными предметами. Как выяснилось, в музыке он оказался беспросветно туп, но тянулся к ней всеми фибрами души. А мне-то что? Мне его присутствие в музыкалке было только на руку.
Мы образовали полезный друг другу тандем.
Только вот моему приятелю с садика – толстяку Димону, попавшему в один со мной класс, – он сразу не понравился. Он называл Славика скучным и странным.
Но кого это волновало? В нашей маленькой компании я был главарем, и я решал, с кем нам водиться.
Главенствовать я не особенно и стремился. Это получилось само собой после того, как я придумал идею наворовать дома сырых яиц, запрыгнуть на велосипеды и, разъезжая по улицам, швырять яйца в прохожих, машины, окна домов.
А еще у меня у одного был шикарный пластмассовый пистолет с оранжевыми пульками, которые вставлялись в магазин, как настоящие патроны! Этот пистолет подарил мне отец, и я им обычно обстреливал всякую ерунду вроде висящих на веревке вещей. Друзья мне советовали попробовать пострелять в животных. Но я так никогда этого и не сделал. Животных я очень любил. У меня дома жил пушистый кот по имени Кеша. Да, я знал, что Кешами обычно называли птиц, но мне на это было все равно.
***
Наконец, настал день, когда папа снова