После трапезы я потушил костер, взял самое главное – свой нож, чтобы не забыть. Посмотрел вокруг: больше у нас ничего не было. Направился в сторону озера, чтобы выпить воды прямо оттуда. Боб заметил, что я пью воду, и последовал моему примеру. Мы быстро двинулись в сторону города. Я хорошо запомнил дорогу. Шли именно тем путем, которым пришли сюда. Боб свободно ходил вокруг меня: то спереди, то сзади, то слева, то справа, кругом – охранял. Я подумал, что пёс хорошо чувствует опасность, как минимум на расстоянии километра ничего нет, если бы что-то было, Боб заметил бы, сразу дал знак.
Мы уже дошли до того места, где я построил маленькую хижину. Боб тоже прекрасно понимал, где мы находимся. Он быстро побежал туда. Я приблизился к хижине, Боб уже находился внутри, всё обнюхивал. Я сел рядом. Наш город был уже совсем близко.
Я торопился, поэтому времени не терял, пошёл дальше по направлению к городу. Когда мы подошли почти к краю леса, уже стало видно общежитие. Боб остановился, я думал, что он не пойдёт дальше, и медленно подошёл к тому месту, где всегда сидел, под деревом прятался. Посмотрел в сторону общежития, нет ли отца Марины. Я вспомнил, что он постоянно возвращался с работы как раз в это время, и именно здесь всегда проходил, возле леса. Я подумал, что скоро он должен пройти мимо меня, и решил тут подождать. Боб медленно подошёл ко мне, тоже спрятался и смотрел туда, в сторону города.
Ещё издалека я заметил, что Нулёвка идёт в мою сторону, в руке – сумка, а трости у него не было. Как только война закончилась, он перестал прикидываться инвалидом, ведь теперь его не заставят ехать на фронт. Это меня очень разозлило. Я ждал, пока он приблизится, вытащил свой нож, чтоб напасть, когда представится подходящий момент. Он прошёл совсем рядом. Я встал, медленно последовал за ним, а потом резко подбежал сзади и изо всех сил ударил его ножом в спину. Почувствовал, что нож с трудом вошёл в его тело. Он очень громко кричал. Я резко вытащил нож. Отец Марины бросил сумку и повернулся лицом ко мне, посмотрел в глаза и упал на бок. Он пытался сесть, но повалился на спину. Я подошёл, взял его правую руку и начал бить ногой, чтобы сломать от плеча. Он так орал во всё горло, что его вопли, наверно, слышал весь город. Я почувствовал, что кости у него крепкие, непросто сломать. Я никак не мог сломать ему руку, сил не хватало. Тогда ногой ударил его по лицу и начал считать удары:
– Раз, два, три, вот так тебе, – приговаривал я.
Он был такой толстый, что не мог даже нормально шевелиться. Недалеко я увидел небольшой камень, схватил его и начал бить по руке в то место, где хотел её сломать. С трудом кость в конце концов сломалась. Я стоял прямо над его лицом, в руке продолжал сжимать камень. Он был ещё в сознании в этот момент. Боб подошёл, схватил его сломанную руку и начал дёргать из стороны в сторону. Я бросил камень на живот маминому убийце. Подумал о том, что этого мало, надо ему вторую руку тоже