– Ты мой хороший, мой красивый мальчик.
– Ну вы ещё поцелуйтесь! – вдруг раздается за спиной насмешливый голос.
Я вздрагиваю всем телом и резко оборачиваюсь. Колька подкрался неслышно. Он смотрит, хитро прищурившись и чуть наклонив голову набок.
Давно он за мной наблюдает?
Щеки снова обдает жаром. И почему я вечно краснею?!
– Испугалась? – с наигранным участием спрашивает Колька.
Хочется ответить ему: «Да, чёрт возьми! Неужели сам не видишь?» Но, глядя на его наглую, самодовольную физиономию, я с вызовом отвечаю:
– Не надейся!
И быстро иду прочь. Колька шагает рядом, опережая меня на полшага и заглядывая мне в лицо. Он выше на целую голову. Он такой большой, что закрывает солнце.
– Смелая значит, да?
Я трясу головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. «Смелая. Была смелая. А теперь не узнаю тебя и отчего-то боюсь».
– Что ты к ней цепляешься?! – Динарка всё ещё стоит над обрывом, уперев руки в бока, и смотрит на Кольку сердито и подозрительно.
– Влюбился, что ли? – со смехом добавляет мокрая и чумазая Женька, явно только что вылезшая из оврага.
– Да пошла ты, – грубо отвечает ей Колька.
– Что ты сказал? – вскакивает Андрюха, и его тон не предвещает ничего хорошего.
Он крупнее Кольки, но вряд ли его полнота может что-то противопоставить Колькиной силе.
Они исподлобья смотрят друг на друга, и я совсем не узнаю их.
– Ребят, да что с вами такое?
То, что я вижу, меня пугает. Я ехала к бабушке, зная, что приеду к друзьям, но они изменились. Всё вокруг осталось прежним, только не они.
Никто мне не отвечает. Колька отводит взгляд, притворно зевает и плюхается на землю.
– Скучно…– выдыхает он, и это слово действует, словно заклинание.
Андрюха как-то сразу обмякает, Динарка опускает руки и привычно сутулится, и даже Женька перестаёт улыбаться, резко отворачивается, снова принимается с остервенением рвать горох и набивать карманы. Напряжение сдувается, как проколотый мяч, и только в воздухе остаётся горьковатый привкус недовольства друг другом. Скука. Вот почему всё не так.
Мы снова сидим на обрыве, свесив ноги в овраг. В спины нам смотрит оплавленное вечернее солнце. Кузнечики стрекочут, словно торговки на базаре, а мы, безучастные к их болтовне, разомлевшие от жары и скуки, по-птичьи перебрасываемся короткими пустыми фразами и бездумно глотаем крошечные горошины, бросая их ненужные домики в овраг.
Скучно.
Нам впервые скучно друг с другом.
– Ладно, я домой, – вдруг объявляет Женька и поднимается на ноги. – Я Тоне обещала сегодня пораньше прийти.
– Мне тоже пора, – торопливо говорит Андрюха, на полуслове обрывая разговор с Нуриком.
– Может,