Самые яркие, самые талантливые, самые интересные, самые энергичные – очень часто терпят поражение на жизненном поприще там, где рядом благополучно процветают посредственности. Именно потому, что отчаянная энергия таланта прет и тащит его до уровня некомпетентности сквозь массу этажей, где он мог преуспевать и цвести.
О «неудовлетворенности таланта» слышали? Что талант вечно недоволен собой и своим творением, стремится к немыслимому совершенству и т.д. Вот то самое – все ему не так, всего ему мало, и живет он поэтому плохо.
У меня есть друг, гениальный бизнесмен. Он фонтанирует идеями и постоянно затевает грандиозные предприятия. Находятся партнеры, исполнители, инвесторы, дело растет как на дрожжах – а он упорно выращивает очередное драгоценное денежное деревце до размеров баобаба. Партнеры начинают кричать, что и так хорошо и достаточно, и норовят отколоть себе кусок от его дела и кормиться им. А он видит гигантскую перспективу, уже его лихтерный флот оккупирует всю Атлантику, уже его банки перекупают контрольные пакеты голливудских студий… и все как-то лопается. А скромные партнеры процветают на осколках очередной созданной им империи.
Помните сказку о скороходе, который носил на ноге прикованное цепью ядро – чтоб не бегать слишком быстро? Это ужасно мудрая притча, на которую филологи и философы никогда почему-то не обращают внимания. Помедленней, поспокойней, тише едешь – дальше будешь. Тормози.
Стремление к поражению
Это далеко не факт, что человек делает все лично от него зависящее, чтоб добиться желаемой цели. И не делает не просто по лени, или трусости, или недостатку энергии. Нередко у человека происходит просто не то «затмение мозгов», не то «затмение чувств», и он совершает шаги не просто неадекватные – но логически не объяснимые, противорациональные, противоречащие собственным желаниям и интересам. Это сродни искушению (см. «Искушение»).
Помпей не должен был проиграть битву при Фарсале. Войск у него было больше, и он – Гней Помпей Великий, храбрый старый солдат и опытный полководец – умел выигрывать сражения не хуже Цезаря. Но в решающий момент битвы он впал в странное оцепенение, в безвольную бездеятельность, прекратил управление войсками и стал тупо ждать конца. Чего и дождался. Цезарь был не из тех, кто упускает свой шанс.
Прошло несколько лет – и великий мудрый Цезарь буквально за шиворот приволок себя в сенат под кинжалы заговорщиков. Он был неоднократно предупрежден о заговоре и опасности, «бойся мартовских ид» – это вошло в присказку. Он знал римские нравы насквозь, у него были все средства обеспечить свою безопасность: он словно нарочно отказался от любых, элементарных мер безопасности.
Наполеон был храбр,