– Спасибо, дядя Миша, я запомню эти слова. – Павел внимательно и без улыбки посмотрел на Михаила. Его взгляд выразил такое понимание, что Михаил махнул рукой и отвернулся, смахнув непрошеную слезу. Но Павлик уже обнимал его, чтобы быстро побежать в сторону театра. Все молча смотрели ему вслед. Наконец зашли за ворота и закрыли калитку.
– Он уехал надолго, чует мое сердце, – Евдокия рыдала в голос, почти повиснув на Михаиле. Он помог жене зайти в дом и бережно уложил на кровать.
– Евдокия, я и сам что-то почувствовал, но держи себя в руках. Ты же знаешь, кто Павлик для нашей Вероники, не будем пугать девочку своим воображением.
– Именно о ней я и думаю, он ее принц, хотя она сама еще не понимает этого.
– Я думаю, что она мудрее всех нас, – и Михаил тоскливо вздохнул.
Павел почти бежал к театру знакомой дорогой. Сколько раз он провожал и встречал здесь эту малолетнюю актрису, отчаянную Веронику. Они не виделись этим летом, потому что Павел работал все каникулы в больнице. Стрижевы знали, что увидятся с Павликом под Новый год, и с этим праздником были связаны надежды Вероники на встречу. Она не предполагала о его неожиданном призыве в Красную Армию.
Павел знал театр, как родной дом, и его тоже здесь все знали, от актеров до билетеров. Он незаметно открыл дверь и прошел в зрительный зал, где освещалась лишь одна сцена. На ней развивалось волшебное действие сказки «Золушка». На сцене царила злая мачеха, которая руководила своими несносными дочерьми-лентяйками, одну из которых и играла Вероника. Павел впился в девушку глазами: она была комично одета, безобразно причесана, но своими репликами смешила всех присутствующих актеров.
– Вероника, этот бал – триумф бедной Золушки, над которой вы с сестрицей вволю поиздевались. А ты перетягиваешь все внимание зала на себя. Зачем ты потеряла во время танца свою туфельку сорок первого размера?
– Ну, Виктор Николаевич, я хотела, чтобы было смешно, – виновато говорила его строптивая актриса.
– Я прошу тебя, делай все как в сценарии, не импровизируй. Это моя личная просьба к тебе, – и режиссер посмотрел на Веронику долгим испепеляющим взором. Вероника лишь кивнула, опустив голову.
Павел зачарованно смотрел на девушку: когда это она так успела вытянуться? Но она не просто вытянулась, она расцвела. Эта ее гибкая фигурка, божественно золотые волосы, эта стремительная легкая походка. Павел был околдован Вероникой, он слушал из зала звук ее голоса и цепенел: он уезжает, а она остается здесь. Какая несправедливость! Сейчас Павел понял, что никуда не хочет уходить от нее, но это невозможно, он должен бежать на вокзал. А эта проказница продолжает что-то творить на сцене, все заливаются смехом, а бедный режиссер хватается