– Узлы подождут, пока ты не сумеешь разрубить их, – ответил другой мой Учитель.
– Разве не понимаешь ты, – примирительно добавил Сейфи, – что преходящая печаль твоей младшей супруги может быть для нее даже целительнее вечной радости?
– Тем более, что ты будешь отсутствовать недолго, – продолжил третий Учитель. – Мы посылаем тебя с визитом чести в Готию, а затем – с визитом вежливости к молодому королю Франзонии, который со скорбью глядит на уничижение венца готских царей.
– Какова будет моя задача там?
– Внешняя – очаровывать. То, что будет скрытым, батин, ты поймешь сам.
Разумеется, Скондия всегда имела свои интересы в Готии, а более того – в своем любимом вскормленнике Ортосе, который несколько лет назад был провозглашен королем, но пока еще не принимал короны, ибо это было чревато недюжинным испытанием – наподобие Суда Божия.
Итак, я попрощался с домашними, был облизан всеми малыми детишками, крепко обнял Турайю, Захире лишь осмелился с некоторой робостью пожать руки – она понимала в моих делах куда более меня самого, могу поклясться! Бахира показалась мне еще более невозмутимой, чем ее мать: такая юная, такая напряженно-тонкая! И вот что она мне сказала:
– Лелу Захира боится тебя не дождаться, дэди Арм. Но она дождется, я знаю. Мне о том сказали сестры.
Вот даже как? Это признание вошло в мою мысль далеко не сразу, а дойдя – почти ужаснуло. Да, безусловно, моя дочь ходит к Энунне – по крайней мере, за предсказаниями судьбы. И ходит не как обычная просительница.
С такими мыслями я отправился в Готию. Путь мой лежал через знакомые места, ибо в точности повторял наш с Хельмом и Грегором исход из Вробурга. Утверждать короля Рацибора в самой сильной из его крепостей мы шли большой каменной дорогой, прямой, точно клинок, а эта, ставшая почти провинциальной, вилась вьюном, расправляла кольца, как аркан любимой моей игры, тонула в переливчатой зеленой тени. Сияла светом нашей молодости.
Разумеется, я свиделся во Вробурге с батюшкой, который сильно сдал, однако по-прежнему вел почти все дела своего диоцеза и к тому же принимал наиболее рискованные исповеди членов королевской семьи, которые из-за одного этого навещали его в уютном крепостном уединении. Ибо Вробург, побывав попеременно молотом и наковальней, ключом и замочной скважиной, стал под его рукой небольшим городком из тех, где на улицах встретишь одних клириков, торговцев, менял и учеников всей этой братии. Мне было чуть его жаль, но я надеялся, что Орт сумеет вернуть ему былую славу.
Отец постарел, Зато матушка в ее семьдесят (или меньше? Или больше?) показалась мне только самую малость постаревшей – седые волосы лишь подчеркивали гладкую кожу лба и щек, яркость насмешливых глаз. Они оба грустили по моей молочной сестре и дочери, как я не так давно понял, маминой подруги и камеристки. Но, как родители поведали мне, Юханна с легкостью отвечала на их призывы, особенно если в них не содержалось