Доброй смерти всем вам…. Татьяна Мудрая

никак не грозила.

      И второе. Будь я человеком – мне что, хотелось бы испытать, каково быть немощной, дряхлой, набитой хворями по самую верхнюю пробку – и от всего этого глухой к верхним зовам? Такой, каким страшился стать дядюшка Пелазий?

      Я хотела бы для приличия ещё повыламываться перед Трюггви. Ну, типа того, что такому уважаемому попу-исповеднику диргского народа полагался бы сильный муж. Тем более что так принято: вспо-мо-ществование в будущих родах и какая ни на то реинкарнация. Я если и сумею внести частичку этого шафрана, то в одну почку-девочку. И прочее, и прочее…

      Только в форточку прямой цитатой из писателя Набокова влетела коричнево-золотая бабочка вполне тропических размеров; описала круг под потолком и легко выпорхнула назад. Разумеется, это дурацкое совпадение, но глаза у неё на крыльях были такого же голубого оттенка и так же обведены густо-серым, как у моего первого человека.

      7. Трюггви

      Народ мы чадолюбивый, оттого содержимое наших семей способно вызвать у посторонних не один вопрос. Ладно – взрослые, чей наглядный возраст колеблется от двадцати до тридцати пяти. Ладно – «почки»: месяцам к четырем внеутробного развития они уравнивают себя с человеческими детёнышами во всём, кроме подвижности и болтовни. И сообразительности: поэтому при случае легко переносят маскировочный свивальник и кляп в форме соски-пустышки. Это когда к диргам заявляются гости.

      Гораздо труднее приходится их родителям, когда они пытаются объяснить, кто из младенцев чей. Вернее, сочинить по этому поводу приемлемую сказочку для непосвящённых и посвящённых наполовину. Как говорится, врать легко, трудно сговариваться. Если учесть, что уровень диргской откровенности должен очень тонко изменяться в зависимости от собеседника-человека (вот с покойным Пелазиусом было легко – он был посвящён почти во всё, что мог понять), – все не-смертные постоянно балансируют на грани срыва.

      Дети в нашей семье подкопились совсем недавно. Мы с Хьяром сотворили в узаконенном браке двоих мальчишек – одного он, другого я. Так иногда бывает с удачно слаженными парами. Руна уже после Синди отъединила от себя ещё девчонку. Не в таком толерантном обществе, как современное, отцом всей звёздной тройчатки считался бы Хьяр. Нет, пожалуй, что и я: приёмная дочка не годится и в любовницы, не то что в жёны. Сами детишки тянутся к родной крови – никакой мистики, просто нюх у них щенячий, – и это сильно ухудшает нам конспирацию. Мордахами они мало друг на друга похожи, хотя пепельно-блондинчатый генотип выручает. Кроме того, своих крестильных имён – Ивар, Марта и Влад – наши почки не любят. Уно, Дуа, Тре – куда ни шло. А Истинные Имена наши потомки получают, когда вполне проявятся склонности и характер.