– Хорошо-хорошо, я понял – сказал я, и доктор вышел, а за ним выбежал и тот мальчик.
– Пока!
– Пока – ответил ему я и закрыл глаза.
На следующий день я был уже дома. То, что мне напророчил мальчик было отнюдь не правда. Я не мог передвигаться первые два дня, а просто сидеть столько мне было попросту скучно.
Даже в телефоне не посидишь: «Алекс, ты что, да какой телефон? Доктор же тебе сказал, что тебе надо лежать и только. Это значит, что тебе даже сидеть нельзя, повторяю ещё раз, для «особо» восприимчивых. А лёжа играть нельзя, зрение садится…» бла-бла-бла и ещё много всякой фигни с одного известного канала на телевизоре, при просмотре которого хоть пару минут лёжа зрение (удивительно!) вмиг садится (на какой стул не знаю, может вообще на пол).
Родители меня тоже не посещают, даже учитывая то, что мне только 15 и живу я с ними. Они меня просто закрыли в комнате и злятся, на то, что, не смотря на все их бесконечные предупреждения и уговоры, чтобы я в подобные места не ездил. На эти напасти я мог лишь отговаривался тем, что я не суицидник и на высокие или опасные скалы, как и в тёмные, неизведанные места и заброшки ходить не буду.
Видимо, так парни и приобретают суицидальные наклонности – из-за девушек. Ладно – ладно, это, конечно же, шутка (не всегда) не злитесь, представители прекрасного пола на меня, хотя лично я был бы приятно поражён, узнав подобное по отношению к себе, но с этим человеком на опасные места не ездил бы, на всякий случай.
Но вернёмся всё – таки ко мне. Вставать мне нельзя, в пределе моей досягаемости была лишь вычитанная мной до дыр за эти два дня книга и разряженный телефон. Зарядку забрали, изверги.
Оставалось лишь мечтать и смотреть в окно. На третий день я уже мог ходить, но с большим трудом. Но за новой книгой я путешествие сделать смог. В тот же день у меня поднялась температура и началась лихорадка. На следующий день появилась напророченная мне рвота. Она прошла довольно быстро, за два дня. С лихорадкой было сложнее. В первый день температура была не больше 38.5, в следующие два дня она поднималась незначительно, не больше 37.4, а вот на четвёртый и пятый день она дала жару, прибавив к нормальной температуре человека три с половиной градуса. Потом температура резко спала, причём настолько резко, что даже перестаралась. Мы испробовали все градусники, что у нас были (всего три, включая один соседский), но все показывали одинаково – 33.2 максимум, а вот моё тело назвать холодным было никак нельзя. Мы решили не обращать на это внимания и перестали измерять мою температуру.
На следующий день после лихорадки я уже был на улице и свободно раскатывал на велосипеде. Несмотря на пониженную температуру, мне было хорошо. Мне казалось, что моя энергия увеличилась втрое, а сила вдвое.
Угадайте, куда я поехал, чуть оказавшись в седле своего велосипеда? Конечно, к хардроку. В первую очередь – забрать вещи, ведь родители вели забрать-забрали, а вот сумку у подножья хардрока и кофту – нет.
Во вторых, хочу всё – таки увидеть, куда я упал, тот мальчик