Август – июль. Вера Мусияк

героя, своей красной кепкой, смеющими глазами и миллионом удивительных мыслей. Она рассказывает эту историю про уток в пруду, а он рассуждает, куда они деваются зимой. Потом он говорит, что в Питере много уток. Может быть, даже рассказывает, что означает надпись «HABS».

      Фильм не успел закончиться – Надя вошла в актовый зал. Народу было мало, наверное, многие еще сидели в корпусах со своими отрядами. Юры тоже не было, даже не требовалось особенно смотреть по сторонам и искать его – это становилось понятно сразу. Надя села за стол, традиционно составленный из парт под сценой, рядом с Иришей и Сашей. Они выпили за сезон, за то, что приехали сюда в первый раз и уж точно не в последний, за кинофестиваль и еще за что-то. Надя жевала холодную курицу-гриль и иногда смотрела по сторонам. Праздник становился многолюднее; она увидела лысину Плаксина, круглый силуэт Вити, торчащий хвостик Сергея. Начались коллективные тосты, и на этот раз их предлагал не только Плаксин, а все подряд. Надя тоже предложила тост (наверное, впервые в жизни) – за то, чтобы мечты сбывались. Она тянулась через стол, чтобы со всеми чокнуться, и под хруст пластика оглядывалась, искала и не находила красную кепку. В какой-то момент подошла Оля и попросила выйти с ней на секунду. У Нади мелькнуло, что такие, как эта Оля, все время просят с ними выйти, никогда не объясняя на месте, что им нужно. В каком-то темном закутке актового зала Оля долго извинялась за свою вспыльчивость, говорила, как Надя хорошо справилась с работой, как сильно коллектив нуждается в таких людях, как она. Надя почти не слушала; она снова чувствовала Олин запах и мысленно склонялась в сторону комбинации хороших сигарет и плохого парфюма, а не наоборот. Наконец, Оля закончила монолог, обняла ее и спросила: «Ну что, Надя, мы с тобой разобрались?» Не вдаваясь в подробности, Надя кивнула и вышла на свет. Вышла и сразу поняла, что он здесь.