Он не настолько наивен, чтобы не понимать причину возникновения отвратительных видений. Все явилось следствием подмеченных фактов, случайных наблюдений. Душу терзали нестерпимые муки, и он плакал. Ревность? Самое легкое и привычное объяснение, какое приходит в голову обывателя. В его случае драма имеет более сложную природу. Или вообще ничего не имеет? Именно сомнения становятся первопричиной его страданий. В его жизни ничего не осталось, кроме тоски и потерянности. Радости уже не предвидится, потому что его предала, казалось бы, самая близкая женщина, а человечество вне сферы его внимания не может быть лучше. Нет смысла жить, он уже умер – налицо все признаки духовного разложения. Единственное средство для воскресения – это надежда на ее искренность и ошибочность своих предположений. Надо вернуться к началу совместного пути, шаг за шагом проследить отношения – найти вредоносные занозы и без жалости, вместе с их метастазами, вырвать не только из души, но из памяти. Но где они могли оступиться… А ночные видение?.. Что-ж, плод пьяного воображения. Уже легче. Но расхлябанная речь по телефону, незнание сути ее отношений… с Димой? Надо непременно объясниться. Не имеет он права определять судьбы людей по своему, субъективному, определению – ошибка подобна собственной смерти.
Виктор не знал, чего может добиться в итоге, но после утреннего туалета и ста граммов водки сел за рабочий стол, положил перед собой чистый лист бумаги, приступил к письму. Писал сумбурно и малопонятно. Задумался, хочет ли он жить с Ленкой вместе. По сути, она спровоцировала его на поступки, которых он всегда будет стыдиться. Не похож ли он на осла, упомянутого в «Легенде об Уленшпигеле». Вокруг поле колючек, а глупый осел пошел за маленьким пучком, зажатым в руке Уленшпигеля. Тысячи женщин были бы счастливы связать с Виктором свою жизнь, а он предпочитает страдать из-за одной легкомысленной эгоистки, которая не способна даже разглядеть его достоинств, не то чтобы их правильно оценить. Потерялась острота интимной близости. Вошло в привычку? И все-таки, даже при всех смягчающих обстоятельствах, впечатления от последней встречи оставляют желать лучшего. Она хотела его унизить, поставить в один ряд с грязными и бездушными насильниками. В то же время в нем крепнет желание взять реванш. Мысли кажутся тягучими и липкими, как всякая подлость. А Ленка, чем она лучше!? Он постоянно натыкается на глухое молчание, ложь и лицемерие. Или ей тоже что-то кажется?
Нет! Хотя бы ради справедливости нельзя заклиниваться на мести. И сама она не считает себя виновной, внешне выглядит даже беззащитной, не способной на коварство. Просто у нее свои