– А как ты хотела? За бесплатно все секреты узнать? Это только в сказках пишут про сыр ничейный в мышеловках. А то, что ты меня видишь – еще ничего не значит. Мало ли?! Меня вон и внук видел – а что толку!
– Нет, я тебе не верю. Ты моей воле подчиняешься… – предположила Варя.
– Так может, ты сама ведьма проклятая. Вот дала б капельку отсосать, я б в себя пришла, обернулась как прежде, – и поговорили бы по-человечески. За чаем. А так, – зыркнула недобро глазом с бельмом бабушка. – Не буду говорить! Хоть оборись своими абракадабрами.
Варя в недоумении уставилась на нагло разлегшуюся на траве старушку с паучьими руками… или ногами? зло и хитро посматривающую на нее снизу. И любопытство стало бороться с неприязнью, при этом Варя начисто забыла про подругу, про увеселительные планы, про тоску, что терзала ее с рождения, про отчаяние и безнадегу… С знакомством (если так можно выразиться?) с паучихой, которое состоялось каких-то десять минут назад, Варю будто подменили. У нее загорелись глаза, засветилось лицо, внутри вообще извергался вулкан страстей. И она готова была не то, что капельку, голову на отсечение дать, лишь бы узнать – что все, что видится – это правда! А происходило какое-то чародейство, про которое девушка читала только в своих любимых фантастических книгах.
Варя неуверенно протянула руку вперед, и в этот момент раздался грохот – десятки фейерверков раскрасили небо в разноцветные огни. Часы пробили полночь. Люди на площади радостно закричали «Ура!» уходящему лету и не сбывшимся надеждам, которые перекладывались на плечи осени и зимы.
Старуха, завидев протянутую ладонь, дрожа, с вожделением, словно собака на протянутую кость, приблизилась, глаза округлились, почернели и завертелись в разные стороны, рот разинулся в страшной скалистой пасти, вырастали блестящие истекающие слюной иглы-зубы, готовые воткнуться в девичью розовую плоть.
Варя не отвернулась, она не боялась крови, и всегда когда в больнице брали анализы, внимательно следила за процессом забора. И приготовившись, просто затаила дыхание, стиснув зубы.
– Тебе не будет больно, девочка, я не пью кровь… я пью жизненную силу, – прошипела паучиха и воткнула свои иглы в руку Вари.
Больно действительно не было, хотя неожиданно лес оглушил пронзительный визг, затмивший грохот салюта и человеческие голоса, и громкую музыку. Страшный, пробирающий до костей, нечеловеческий стон! Но кричала не Варя. А старуха-паучиха!
Ее тело, словно ударной волной, откинуло на метров десять в сторону, и продолжало нещадно трясти, словно ее поколачивали палками изнутри.
Варя же, оглушенная, с протянутой рукой, так и замерла на месте, не в силах бежать или приблизиться, лишь наблюдая за конвульсиями старухи.
Только через несколько минут, собравшись с духом, на ватных ногах, она подошла к уже переставшему двигаться телу и заметила, что оно не дышит.
Не зная