Тянулась струйкой –
БА-А-АХ!!! – из брандспойта
Безумная жизни
Синусоида.
На данной площади,
Слой за слоем,
Отрываю жизни пласты,
Как Трою.
VIII
Не смотри, что моя речь невнятна,
И я неаутентично одет –
Я пришел, чтобы сделать приятно,
И еще соблюсти свой обет.
«Из Калинина в Тверь»
Десять стрел на десяти ветрах,
Лук, сплетенный из ветвей и трав;
Он придет издалека,
Меч дождя в его руках.
«Десять стрел»
С.Я. подвергается статистическим отчетам
Вот бы раньше кто сказал, что тебя поездная романтика перестанет вставлять, а, С.Я.? Да-а, отвечает лениво-бессонный С.Я. Бабы престарелые угомонились вконец, б…дь в шортах так и не возвратилась, а ее отец с матерью уже спят давно: сами, наверно, были такими же, поэтому и спят спокойно; проводник(ца) как молчал(а), так и молчит (в жопе торчит), невидимое…
Лишь ночь наступила… Как бы С.Я. ни корчил из себя повзрослевшего, что, мол, романтика поездов уже не пробивается через его корку заскорузлую циничную, а туг-дук–тук-тук, туг-дук–тук-тук и черно-гудронный, металлический запах все же не дадут никогда никому покоя будоражат С.Я. Но, верно, С.Я. стал старее, когда сквозь чужие, тайные и загадочные ночные станции, пролетающие во тьме, думает уже о насущном; когда каждая его мысль подчинена движению к головной цели. Ведь С.Я. прозаик («Да про каких, на х…, заек?!» (с)). Он везет в Москву неоконченную повесть, которую под влиянием столичного стресса собирается быстро дописать. И колобродят С.Я., болтающего ногами со второго яруса, графоманские мысли: о том, как он всех порвет, и о том, что он-то, на самом деле, латентный (даже по отношению к себе) гений. С.Я., по понятным причинам, поверил статистической мысли о том, что настоящие гении не рождаются в мегаполисах, а, главным образом, исходят из самых окраин нашей необъятной. Одна херня, С.Я.: тебе от дома до окраин, как до Китая раком.
Главным образом, банальные мысли одолевают С.Я. по ходу путешествия.
Серафим. Прошлое Саши
Серафим и Саша стали встречаться внутри и на окраинах уездного города. Серафим дарил Саше цветы и маленькие милые подарки, а Саша нарядно одевалась. Они разговаривали обо всем на свете, и им было интересно вдвоем, потому что они были интересны друг другу. Они были разные, и в то же время схожие и, главное, уже родные. Забавно было наблюдать, как их интересы смешивались, взаимоперетекали. Так, Серафим неожиданно для себя полюбил Чехова, а Сашу «подсадил» на Гребенщикова (только ей больше нравились старые альбомы, а ему новые).
Серафим с большим интересом слушал про Сашино прошлое. Маленькая Саша по стечению обстоятельств переехала вместе с родителями и младшим братом Игорем в новый район и, соответственно, пошла