9 ноября. Всех отправила по работам, садикам и школам. У Муськи хвост еще не совсем зарос после лишая (это у нее был лишай, все-таки, а не авитаминоз, как я думала сначала), а Мелиска ходит с огромной проплешиной на спине и голове. Но она бодрая уже, ест все, но на руки пока их не берем, а детям я запретила даже гладить кошек. Пока, временно, конечно. Вот так, притащили мы с улицы себе приключение лишайное на всю семью! Мать говорит, что обеих кошек вообще надо усыпить, они разбрасывают лишайные споры. И у них нет души, они животные, их можно убивать. Какая « добрая» христианка-то!!!
10 ноября. Позавчера умерла материна мачеха, тетя Нюра, старейшая бабка нашего окружения. 96 или 97 лет было. Она жила в доме престарелых в Климовске, сама туда просилась, ей там нравилось, только всех обвиняла в воровстве соседок, таких же старушек. Ну, это у нее мания, она сама воровала всю жизнь, и когда работала в Писательском поселке в Подмосковье домработницей у актрисы советской Марины Ладыниной, и потом, когда работала на кухне в пионерском лагере Светлый, всегда таскала посуду, тарелки, вилки, ложки, даже кровати списанные таскала оттуда частями. Поэтому во всех всегда видела таких же воров, как и она сама, мать мою тоже постоянно обвиняла в воровстве, то мать у не деньги якобы своровала, то еще что-то. И дед вечно скандалы устраивал моим родителям, как только мы в деревню приезжали. Выходил, и начинал орать, что мы все воры, это его теть Нюра так обрабатывала. Терпеть я ее не могла. Мало того, что церковная вся была, такая набожная, кресты по всему дому рисовала, типа чтобы колдуны не входили (как будто целая деревня колдунов была, и всем им надо было к ней в дом приходить за чем-то!). Но при этом лицемерка, злобу свою выливала на моих родителей всегда, наверное, все они церковные – такие, набожные только для эфемерного бога и посторонних наблюдателей, и лицемерные вредители для своих близких, как и моя мать. И я сама видела много раз, как тетя Нюра воровала морковь, лук, чеснок с наших грядок, хотя у нее своего полно было. В общем, я ее не любила. Благо, мать успела переписать ее долю земли и дома на всех сестер, чужим не достанется. Хотя еще не известно, какая будет мне от этого выгода. Мать – такая же точно, как тетя Нюра, на мне вымещает свою злобу и ненависть к миру, и изображает при этом из себя святошу, кидая поклоны, стоя на коленях, причащаясь, соборуясь, обложа себя иконами, ведя праведные беседы с посторонними людьми, перед ними изображая саму добродетель! Фу, мерзкая женщина.