7 июня. Да, блин, отпуск, а я теряю время. Сережа не может нас возить пока в джеревню, и вот уже второй день мы сидим дома, ну, гуляем, конечно, но это все равно сидеть дома для меня. Уже давление мерила два раза. Дел нет, а мыслей – куча разных.
8 июля. Надо чем-то заняться, обратилась снова к эпистолярному жанру, к писательству. Вчера начала описание своих предков для девочек, чтобы знали, кто и что, правда, знаю только до прадедушек, увы, что было до революции – многого не знаю, особенно по папиной ветке. Весь вечер набирала. Нужно еще уточнить у папы и матери кое-что, а потом уже заняться Лапшиными. Вообще, получается довольно интересно.
Сегодня опять без деревни. Может, завтра Сережа нас отвезет. Не знаю.
***пусть рано или поздно канем мы в небытие,
Оставив за собой лишь шлейфи воспоминаний,
Бумага хрупкая способна жить века,
И донести потомкам наши мысли и терзанья***Я
9 июля. Четвертый день тупого сидения дома. Гуляли, а остальное время тратим ни на что. Честно говоря, меня это уже напрягает.
10 июня. Встала вообще никакая, пришли дамские дни, и все болит, и спина, и живот, нервность, сердцебиение еще. Ездили на поселок отмечать Катин День рождения. Ей годик. Сидели на улице, хорошо. А я так наелась опять, что аж даление подсклчило до 140\90, живот и так весь разбухший от дамских дней, а тут еще и еда. И снова такой пессимизм попер! Когда мне плохо, всегда боюсь умереть, поэтому и депрессия сразу. А потом я смирилась, ну, умру, и умру, что теперь дергаться. Бабки все мои умерли рано, в 52 года и в 62 года, мать еще вроде ничего, а я….
11 июня. Были в деревне, кое-что поделали мелкое, нужно еще траву посбивать, деревья пилить. Досочки нужно купить для скамеек и штакетника, и для жасминов тоже. У меня второй день – день сладкоежки, из-за дамских дел, ем сладкое без остановки, и льет из меня, как из ведра. Тяжко, конечно, грудину сжимает напряжением, болей нет, именно напряжение какое-то. Спазмофилия. Покрутишь руками – вроде легче, и в деревне, когда работаешь, наклоны, приседания, туда-сюда – такого вообще не бывает. У матери опять стенокардия. Это у нее из-за раздражения на меня, что я все делаю, а Миша – нет. Внутри у нее бурлит и кипит все. Ей хочется, чтобы было наоборот. Но мне ее жалко все равно. Я так ее понимаю, это так тяжело, когда все идет не так, как ты хочешь. А она смиряться вообще не умеет. Хоть и изображает из себя смиренную святошу церковную. Но внутри она совершенно другая. Вот я – наоборот, я внешне такая вся бойкая и деловая, а внутри как раз вся смиренная с детства, как овца, осторожная, это из-за аллергии и астмы с 5 лет, мне многое нельзя есть с детства, а так хотелось всегда и апельсинов, и мандаринов, и газировки, и халвы с семечками, ведь ребенок же! И ела иногда, сразу отеки Квинке начинались, Скорую вызывали, капельницы с хлористым мне ставили, но мне не страшно было, честно. Я принимала все, как есть. Так и привыкла с детства все принимать, как