Тут же по спине как будто побежали ледяные паучки. Рома выругался, стараясь ободрить себя, но собственный голос, наоборот, только добавил тревоги – в нем отчетливо сквозил страх.
Чего же Рома боится? Триста раз сюда заходил. Еще неделю назад он радовался, что дед разрешил обустроить здесь берлогу, и никогда не возникало проблем с тем, чтоб зайти сюда.
Правда, заходил он сюда всегда с кем-то, а не в одиночку. То с дедом, то вот с Цыганом или другими ребятами.
Теперь же подвал как будто увеличился по площади раза в два, а то и в три. Стенка должна быть тут, протяни руку и прикоснешься, но нет – пустота.
Рома нашарил оброненный мобильник и выдохнул.
Внезапно раздался железный грохот и лязг, такой, что он чуть не выронил опять телефон. Ладони вспотели. Рома дрожащими пальцами разблокировал мобильник и тыкнул в экран. Яркий светодиод вновь прорезал тьму.
Судя по всему, закрылась дверь. Только он ведь ее специально подпер кирпичом.
Значит, кто-то решил прикольнуться. Нарочно его пугнуть. Леха или Цыган?
– Эй, Цыган, не смешно. Я тебя видел.
Рома услышал шорохи, которые можно было принять на чужое дыхание. Он замер и ждал, что сейчас из темноты выступит силуэт, кто-то приблизится… Парень через силу улыбнулся, глядя, как темнота отступает под натиском полукруга света.
Фонарик осветил кучу хлама и инструментов, накрытую полиэтиленовой пленкой. Они с Цыганом использовали ее, заколачивая окно. До Ромы дошло, что шуршала как раз пленка. Вот только никакого сквозняка в подвале не ощущалось.
Парень вновь осветил полиэтилен подрагивающим пучком света. Тени, тени, всякое может привидеться. Но теперь он явственно ощущал, что за ним наблюдают.
Опять послышался шорох – кто-то вдруг будто потянул пленку на куче хлама.
– Кто… здесь? – вырвалось у Ромы.
Пленка продолжала сползать, и в тишине подвала шорохи скребли барабанные перепонки когтистыми лапками.
Пятно света лихорадочно металось по пленке. В какой-то момент Рома заметил две впадины и небольшой бугорок, а под ним еще одно углубление. Все вместе они напоминали лицо. Спустя пару секунд оно обрисовалось еще четче.
Через мгновение послышалось всхлипывание, потом еще одно. Плакала женщина.
– Не надо, – прошептали губы под пленкой. – Отпусти меня, прошу.
Плач со стонами пробирал до мурашек. Рома никак не мог отвести взгляд от… существа, спеленатого как куколка гусеницы, и невольно шагнул назад. Из его горла вырвался кашель.
Теперь глаза-впадины следили за ним.
– Освободи меня… – провыло существо и закашлялось, булькнуло. – Ошвободи! Ошвободи!
Черная жижа оросила пленку изнутри.
– Ошфободи… ошфоподи… ошфопотиииии… – Голос превратился в шелест, а Рома все отступал дальше и дальше, не мигая глядя на то, что осталось под пленкой: слепленное из тел существо, шевелящееся, похожее на огромный ком опарышей. Фонарик потух, и последним, что успел заметить