– Разбогатеть на писательстве невозможно. А прославиться… на самом деле этого желать незачем. Это чепуха. Только создает суету, шумиху, надежды и стресс. И кислые физиономии. – Она взяла с пня свою чашку. – Так почему же ты хочешь стать писательницей?
– По-моему, это просто прикольно.
– Прикольно? Что ты имеешь в виду?
Уф-ф, прямо как бег с препятствиями. (Я не говорила, что занимаюсь легкой атлетикой?) Лишь много недель спустя я выяснила, что Лидвин считает слово «прикольный» верхом бессмысленности (ее слова). И всегда зачеркивает его красным.
Глубокий вздох. Н-да, почему я, собственно, хочу стать писательницей? Просто хочу, и все. Когда именно у меня возникла эта мысль, я уже не помню, но не могу и припомнить, чтобы когда-нибудь хотела чего-то другого.
– Писание… оно происходит само собой, – сказала я. – Я все время пишу в голове, ну, то есть… когда чем-нибудь занимаюсь, я невольно сочиняю про это рассказ, будто я главное действующее лицо в книге. И иногда придумываю другой конец. По-моему, самое прикольное, что я сама могу решать, что́ происходит и как. И я всегда сочиняю истории для Калле. Еще писать не умела, а уже сочиняла.
Лидвин опять взглянула на меня поверх очков. Она надо мной не смеялась. Первый барьер взят.
Тогда я рискнула спросить:
– Вы ведь по вторникам даете уроки писательства? Можно мне тоже приходить?
Такие уроки она давала прямо у себя дома, в гостиной. Вечером во вторник весь двор у нее заставлен дамскими велосипедами. На прошлой неделе я видела, как в дом зашел и мужчина. Зачастую занятия продолжаются до полуночи. Тогда я просыпаюсь от лязга велосипедных цепей и разговоров на улице.
– Ко мне на курсы? Нет, девочка, это не для тебя. Тогда ведь тебе придется сидеть среди заурядных женщин, которые хотят писать бестселлеры – про беготню по магазинам и тайный секс с соседом. И всегда белое вино, вечное белое вино. Все их писания замаринованы в шардоне. Нет, тебе сперва надо выработать собственный стиль.
– А как это сделать?
– Просто писать, много писать. Упражняться, упражняться и еще раз упражняться. А иногда давай почитать мне, я покритикую и кое-что подскажу. По крайней мере, если ты терпимо относишься к критике.
Сердце у меня встрепенулось. Она хотела мне помочь, даже будет давать частные уроки! Конечно, я отношусь к критике терпимо. То есть вообще-то нет, но наверняка я научусь.
– А сколько это стоит? – осторожно спросила я. И еще когда говорила, почувствовала, как глупо это звучит.
– Что ты сказала? – спросила она.
– Я не могу много заплатить и…
– Что ты, девочка, зачем, мне никаких денег не надо. Но взамен ты можешь немножко помочь мне в саду.
О’кей, значит, все в порядке, подумала я. Пусть только скажет, что́ надо делать. Она будет давать мне уроки писательства и садоводства.
3
Мы договорились, что я буду приходить к ней каждую пятницу после уроков. В первый раз я распечатала