Глава 8. Камера
Рой дышал, я это видела, но подойти к нему было так страшно, что я не могла сделать и шага. Раздробленные ступни ног, выдернутые ногти на руках, как он вообще еще живет.
– Рой. – Я почти шепчу и подхожу ближе.
Боюсь увидеть его лицо, его глаза и мольбу о помощи. Что я могу сделать, как я смогу ему помочь? Да сейчас лучшие больницы мира не смогли бы его спасти. Хорошо, что он без сознания, думаю я, когда оно вернется, то вернется и боль. От одной мысли, что его ждет, становится жутко и холодно. Постояла рядом с телом, но прикоснуться к нему так и не решилась. Не к чему там прикасаться, всюду только обезображенная плоть.
Отошла и села в углу. Привалилась спиной к стене, сразу почувствовала ее холод, так долго не высидишь. Прикрыла глаза и деда своего вспоминаю «добрым» словом. Что-то вы, Григорий Иванович, про этих «милых» людей ничего не рассказывали. Сюрприз, наверное, хотели сделать. Поздравляю, вам удалось.
Злость и страх не дают сосредоточиться и подумать. В голове, словно напуганная птица, бьется только одна мысль. Что же делать!
Чувствую, как осторожненько выползает Варга.
Жаль бедолагу, – он смотрит на Роя моими глазами. А я говорил, что старик мне не нравится.
А мне не нравится ворчливый, бесполезный демон у меня в голове и что?
Варга сразу отступил и злить меня не решился.
Знаешь, все еще не так плохо, – наверное, он хотел, чтобы это прозвучало пободрее, но получилось неубедительно.
Ты с Роем сравниваешь что ли? – Я вылила на него весь яд, что у меня скопился.
Не начинай. – Демон отмахнулся. – Ты пока жива, руки, ноги целы. Умей радоваться малому и видеть в ситуации лучшее.
Значит, все-таки с Роем. – Я чудом не заревела. – Хреновый из тебя психолог, Варга.
Послышался шорох, я вздрогнула и испуганно обвела камеру взглядом. Никого. Опять шорох. И тут я вижу, это Рой пошевелил рукой.
– Господи! – Молюсь я. – Дай ему легкую смерть.
Встаю на колени и ползу к нему. Встать нет сил, ноги трясутся. Подползаю, сажусь рядом и начинаю реветь. Слезы катятся рекой, заливая глаза. Я не кричу, не всхлипываю, боюсь его разбудить.
Вот ведь, дура. Реву молча, от безнадеги, от жалости к нему и к себе.
Реву и вдруг чувствую касание. Пальцы Роя без ногтей и словно обглоданные, прикоснулись к моему колену. Размазываю слезы и вижу его лицо. Вернее глаза на кровавом куске живого мяса, они сейчас уже не голубые, а мутно-серые и в красных молниях разорванных капилляров, но я готова поклясться, они улыбаются.
Он в таком состоянии, я не могу поверить, и еще умудряется подумать обо мне, старается меня поддержать. Я заревела еще пуще, хватаю его руку, целую изуродованные пальцы, чувствую на губах вкус крови и соленых слез. У меня начинается настоящая истерика. Уже вою в голос и захлебываюсь от плача. Целую его окровавленное лицо, голое мясо его плеч и ничего не могу с собой поделать. Сколько бы это продлилось