мой малый труд дневной
рассыпался под леденящим взглядом
явись мои враги
уж лучше бы они
меня до смерти опоили
или
забылся бы я сном
под одеялом струпчатой коросты
убежать бы
но нет я не могу
телу не одолеть побега
в глазах лишь ночь чернеет
и в черноте черна моя дорога
горе мне
где начало моё
горе мне
ничтожно моё знанье
и предстоит узнать ещё так много
забытый я стою
мерцая наготой сквозь нищие лохмотья
приговором рока
несёт меня в терновник
мне чуждого
что значу я для мира
достоинства лишённый злою волей
что для мира значу
всё стало отвращеньем
окостенело сердце
истрёпана душа
сможет ли бормотанье моё
петь молитву сквозь косноязычье
но шуршит шевеление губ
подчиняясь Тебе
вездесущий
забота
прочь тревога
сковывающая попытки дерзнуть
мгновенье за мгновеньем гаснет
и падает пред ледяным проклятьем
гнилая пена
омывает сердце смертельной вонью
последний взгляд
томясь по утешенью
рыбачит робко
в сонной роще грёз
чего не совершишь в мечтах
но всё напрасно
то что надежд и ожиданий путь
хранит как тайну тайную
лишь тень
что опалит однажды
пыланьем зрелости плодов
так хочется
и только память гнетёт
и гонит утлый чёлн
сквозь бешенство безумного потока
ныне и присно
последний грош истрачен голодом
но мало
мало
мало
тоска проснувшись
душу обожжёт
но тут же и умрёт
в её глухой безжизненной пучине
что за желанье разгорается в душе
а чуть промедлишь
тускло угасает
рябь облаков на робком лике ночи
довольно
скрылось всё из виду
и в этой бесприютности скитаний
без родины
одно спасенье
слабая защита
тайное терпенье и выдержка
не рвущиеся на клочки тумана
и кóлокола звук
дарует силу и утешенье
в горестных раздумьях
и длится
обещая не теряться
в холодной чуждости
бушующего мира
забота
Бог тогда становится большим
Великий Боже
и слабость не боится обнаружить свою
и тёмный жребий
ложится на лицо
и боль ударов тучей воронья
и комья глины
рот забивают
не дают дышать
и видит Он
головки поплавков
спокойных лишь в Господних водах
поддерживая