Далее он закрутил второй кронштейн, вместе с товарищем кое-как водрузили блок (сорок килограмм, помните?) на своё место, прикрутили его и закурили…
Провозились весь день. В самые страшные, трудные минуты, когда вся операция висела уже на волоске («А тут трубы разные». – «Да я вижу, бл@дь…» – «А чё делать будем?» – «Да я думаю, бл@дь…") – в эти минуты один из помощников, толстый-толстый, подходил к окну, упирал свой крупный лоб в стекло, в одну точку как будто смещая всю свою нутряную мощь, и тоскливо вздыхал, как ребёнок, которого не выпускают гулять, – и думал, напряжённо думал, – и так его было жалко в этот момент, что язык не поворачивался ему сказать: «Стёкла только на прошлой неделе помыли». Пусть, думал Читков, ничего страшного, пусть будут пятна, помоем ещё раз, зато будет прохлада.
Вечером, после долгих молитв, всё, что должно было вкрутиться, вкрутилось – ура! – а всё, что должно было выкрутиться, – аллилуйя! – благополучно выкрутилось. Читков поблагодарил монтажников, они собрали свой инвентарь и оставили хозяина на руинах квартиры, которая зато теперь идеально охлаждалась. От радости всё немедленно было вымыто и убрано, и началась новая счастливая жизнь.
А на следующее утро кондиционер взял вдруг да и потёк. Сокрушаясь о том, что радость была не долгой и проклятое солнце опять побеждает в неравной схватке, Читков принялся звонить по номеру, указанному в оставленной визитке.
– Ой, – говорят, – ох и ах, не раньше понедельника, тут катастрофа, тут просто аврал.
– Не раньше понедельника никак нельзя, – отреагировал Читков, – потому что кондиционер я, разумеется, выключил, но тут вода хлещет по стене и жарко, как в аду. Надо решать вопрос срочно, сегодня.
– Понял, – тяжело вздохнул инженер на другом конце, – вечером к вам заскочит наш человечек. В одиннадцать.
В девять вечера адски хотелось спать – проснулся Читков рано, – и на следующее утро тоже хотелось пораньше встать. Но приходилось мужественно терпеть и ждать. В одиннадцать ни один человечек не заскочил.
– Вы едете? – перезвонил ему Читков.
– Да-да. Скоро, – последовал ответ.
Человечек в итоге заскочил ровно в двенадцать часов. В полночь. Было страшно. Походил вокруг, почесал затылок, повздыхал. Забрался на табуретку. Открыл крышку. Подёргал.
«Да, бл@дь, – говорит, – тут пи*дец, бл@дь, трубочку от дренажа, бл@дь, не под правильным углом, бл@дь, надо вытаскивать нах*й и пустить