Остальные члены семьи – моя мать, тетка, сестра в возрасте полутора лет и я – летом 1942 года бежали на Козару. Сестра умерла в дороге – не выдержала тяжелых условий в столь нежном возрасте.
Тогда немцы вместе с усташами организовали мощное наступательное движение в этом направлении (знаменитое Козарское наступление). Огромное количество сербских семей, как и моя, бежали на гору Козара, чтобы там хоть как-то укрыться от врага и попытаться уйти на не занятые им территории. Немецко-усташские отряды взяли Козару в кольцо. В окружении оказалось, наверное, тысяч семьдесят… нет, тысяч шестьдесят восемь – шестьдесят девять.
Там, на Козаре, нас защищала Пятая Козарская партизанская бригада. Дважды – в ночь с третье на четвертое и с четвертого на пятое июля 1942 года – они пытались прорвать осаду. Обе попытки провалились: бежать удалось лишь очень немногим, а потери среди партизан были очень значительны.
Пятого июля нас взяли в плен и отправили в распределительный лагерь Церовляни, оттуда нас отправили в Ясеновац.
– На чем Вы туда ехали?
– Шли пешком. Благо, это было недалеко. В том месте, куда нас привели, не было почти никаких построек. Мы жили на голой земле. Иногда я, любопытный мальчишка, бегал в сторону печально известной Цигланы – лагеря Ясеновац №3.
– А что Вы ели?
– С едой было плохо. У матери в сумке было немного кукурузного зерна. Какое-то время оно выручало, потом ели чью-то фасоль. Когда же и она закончилась, мы ели траву и корни.
Некоторые из нас, деревенских жителей, имели при себе сделанные собственными руками предметы быта, украшения и так далее. Они делались с душой, были очень красивыми и изящными. Нам разрешали обменивать их на еду. Пленных подводили к ограждению из колючей проволоки, там они менялись с местными жителями.
– При Вас умирали пленные?
– Конечно. Когда кто-то умирал, его не хоронили. Все тела оставались лежать на месте. Шел такой запах… Теперь я не могу видеть даже мертвую крысу или птицу на улице – сразу начинает тошнить.
– Сколько времени Вы провели в Ясеновце?
– Чуть больше месяца. Да, немногим больше.
– А что потом?
– Потом нас отправили в местечко Банова-Яруга, там мы жили до 1943 года. Затем нам разрешили вернуться в родное село. Конечно, нашего дома уже не было – как и соседних домов. Все Междуводье в руинах. Поэтому мы копали землянки и жили там. Иногда на нас совершали набеги усташи, иногда – конные черкесы. Черкесов мы все очень боялись – они были жестокими кровопийцами.
– Когда Вашу деревню освободили?
– Освобождения, в общем-то, и не было. Тут не было боев за село, не пролегала линия фронта. Просто в конце 1944 года усташи и немцы как-то покинули эти края. Вот так мы и освободились.
– Что Вы думаете о количестве жертв Ясеновца? – Этого мы никогда уже не узнаем. Можем говорить, например, о миллионе, но это