Хотя ее тон и манера остаются будничными, в голосе появляется страх, потому что она запуганная женщина. Я знаю, что она подходит к главному разоблачению, понимаю, что душа ее согнута, но не сломлена. Чувствую отчаяние, вызванное тем, что нет никакой возможности до бесконечности держаться за надежду, отчаяние, идущее от неспособности продолжать сопротивление, давно воспринимаемое напрасным. И все-таки она не сдается на милость беспомощности и отчаяния.
Поэтому я удивлен, когда она замолкает. Побуждаю продолжить, но она молчит, мрачно смотрит на темное море, словно оно призывает ее утонуть в его холодных водах.
Ожидание людям дается с трудом, хотя мы просто обязаны уметь ждать, если хотим познать счастье. Мы нетерпеливо стремимся в будущее и пытаемся сработать его собственными силами, но будущее приходит, когда ему положено приходить, и его не поторопишь. Если мы умеем ждать, то открываем для себя, что больше не хотим будущего, к которому стремились от нетерпения. Ожидание приносит мудрость. Я научился ждать, поэтому жду, чтобы понять, какое от меня требуется действие или жертва, жду, чтобы узнать, куда мне идти теперь, жду дня, когда будет исполнено обещание, данное мне предсказательной машиной. В ожидании и надежда, и любовь, и вера…
Несколько минут спустя Ардис говорит:
– На мгновение мне показалось, что она открывается.
– Что именно?
– Дверь. Моя личная дверь. Как мне рассказать тебе больше, если я боюсь упомянуть его имя или описать, потому что этим могу призвать его сюда до того, как сумею объяснить, в каком мы положении.
Когда она вновь замолкает, я понимаю, о чем речь:
– Говорят, что нельзя произносить имя дьявола вслух, ибо в следующий момент ты можешь услышать его шаги на ступенях своего дома.
– По крайней мере, есть способы, позволяющие справиться с дьяволом, – отвечает она, указывая, что справиться с ее безымянным врагом никакой возможности нет.
Пока я жду продолжения, а она пытается найти безопасный способ рассказать обо всем, темнота за ограждением веранды словно сгущается, накатывает на нас, как черное море – на ближайший берег. Ночь сама по себе – море всех морей, протянувшаяся в самые дальние уголки Вселенной, луна, и все планеты, и все звезды плавают в ней. Я буквально чувствую, как этот дом, и остальные шесть домов, и далекие ресторан, и автозаправочная станция – их огни напоминают огни корабля – поднимаются и покачиваются в ночи, грозя сорваться с якоря.
Найдя вариант, позволяющий рассказать обо всем, не упоминая имени дьявола, Ардис продолжает:
– Ты встречался с Донни. Видел его шрам. Он провинился, и его наказали. Он думал, что сможет обеспечить нашу свободу ножом, понадеялся на хитрость и быстроту. В результате полоснул сам себя.
Я подумал, что неправильно ее понял.
– Он сам