«Какие злые эти американцы», – думала я, и чувство, которое приходит однажды к каждому ребенку, чувство страха перед смертью, пришло и ко мне, заполнило мои мысли. На определенном этапе своего развития каждый ребенок осознает, что все люди смертны. Умрут дедушка и бабушка, мама и папа, наконец, умрет он сам. Эта пугающая мысль является первым, основополагающим открытием ребенка и зачастую самостоятельным. Страх ребенка перед смертью пытаются скрасить взрослые, говоря: «Люди долго живут, старятся, дряхлеют и обретают мудрость. Мудрые люди не боятся смерти, потому что много видели и знают». Или: «Бог создал для умерших людей Царствие небесное. Все души умерших попадают на небо, смотрят оттуда на нас и радуются», и так далее. Впоследствии ребенок перерастает страх смерти, отодвигает его на второй план. А у меня наступил страх нападения американцев, из-за которого все могут умереть. Самым страшным при этом было предположение, что мама умрет, а я останусь жить в метрополитене.
В ту же ночь мне приснился сон. Сон был красочный, разноцветный, с удивительно точной детализацией. На дворе лето. Мы с бабкой Люсей стоим в Горелово у высоких берез на нашем участке. Я вижу зеленый забор нашего участка и свою песочницу. Все привычные вещи на месте. И вдруг я откуда-то узнаю, что распространяется газ, хотя не вижу его и не слышу. Противогазов у нас нет, и появляется ощущение, что все противогазы находятся в метрополитене, а в пригороде метрополитена нет. Мы ложимся на землю и умираем. Ничего не происходит, потому что я понятия не имею, как это – умирать. Но точно знаю, что сейчас мы умрем. Прилетает вертолет, оттуда на нас долго смотрят злые американцы в противогазах и потом улетают. Я просыпаюсь от страха.
А у нас – тихий час…
В старшей группе детского сада половина детей уже не спит днем, а лежит, зажмурив глаза. Мы спим на раскладушках, которые разбираем перед сном. В разные дни они собираются и разбираются в разной очередности: ты каждый день спишь на своей раскладушке, но в разных углах комнаты. Раскладушки мы опознаем по пижамам и ночным рубашкам, которые лежат под подушкой. У меня оранжевая ночная рубашка в горошек, а у Лешки Перчука – зеленая пижама с мишками. Я люблю, когда моя раскладушка чудесным образом оказывается у аквариума, тогда можно весь тихий час наблюдать за рыбками.
Иногда мы придумываем игры. В тот раз заводилой была я. А что? Это очень интересная игра – снимать и надевать трусы под одеялом, кто быстрее, при этом так, чтобы не заметила воспитательница. Тогда к нашей молодой воспитательнице пришел кавалер – военный, и они пили чай, пока дети «видели десятый послеобеденный сон». Раз пять я победила, прежде чем мы попались. На шестой раз воспитательница, услышав