–Ты готов. Твое наказание – вечность…
После этих слов я почувствовал, как что-то внутри начинает гореть. Как мои органы начинали плавиться, а кости тлеть. Чувство, словно кто-то залил в тебя кислоту, расплывалось по всему телу. Кожа начала лопаться, обнажая обгоревшие мышцы. Они же в свою очередь начали разваливаться, уступая место тлеющим черным костям, которые таяли на глазах. Я испытывал такие адские боли, что любые пытки показались бы щекоткой по сравнению с этим. Я горел изнутри, а сердце разрывало тысячи острых когтей смерти. Я бился в агонии, крича и плача и вдруг, все прекратилось. Я открыл глаза и очутился снаружи этого злополучного дома. Ни тела Элис, ни мертвой травы, ничего, что происходило последние пару дней. Я и тьма. В отражении окна я увидел нового себя – тень. Бесплотную, не упокоенную тень.
Ночную, сакральную тишину разрезал варварский шум мотора. Два одиноких луча света озарили хижину в лесу. Новые жильцы приехали в дом, ожидая своего приговора. Счастливая семейная пара и Вуф. Снова он. Я же, как и мои новые братья, был среди деревьев. Мы безмолвно смотрели на них, счастливых и живых, и чувствовали лишь переполняющий и сводящий с ума гнев и жажду душ. Жажду, которую нельзя утолить.
Глава 2. Райан
Шершавый, как спинка маленького ежика, язык моего кота нождачкой прошелся по моему лбу, сдирая остатки сна, что так отчаянно цеплялись за мой утомленный мозг. Дождь продолжал барабанить свой победоносный марш за окном, добавляя излишнюю угрюмость городу, который и без того не отличался оптимизмом. В детстве я любил дождь. Его свежий аромат, раскрывающий детскому пытливому воображению образы и секреты Атлантиды, откуда он был принесен, дурманил рассудок, успокаивал и ограждал от посторонних мыслей. Сейчас же дождь был скорбным плачем по некогда блестящему величию города, шея которого сломалась под весом невыносимой, солнечным золотом сверкающей короны успеха, богатства и достатка. Дождь был точно таким же жителем нашего города, никогда не покидал его и не покинет.
Кот продолжал неистово впиваться своим шероховатым языком, попутно издавая настолько громкое и самоотверженное мурчание, что человек, не знающий о присутствии хвостатого в комнате, мог бы предположить, что где-то рядом идут пахотные работы. Я с усилием открыл глаза, позволив болезнетворно яркому свету врезаться в них своими острыми лучами. Несмотря на пасмурный дождливый день на улице было достаточно светло, а шторы, так заботливо отдернутые моей женой Элис, добавили последний гвоздь в крышку гроба для моего некогда прекрасного сна. Кот смотрел своими янтарно желтыми глазами прямо на меня, явно требуя свой завтрак. Эти две огромные лужицы расплескавшихся звезд разительно выделялись на его ночной черной шерсти.
–Ладно, ладно,