Я стояла в стороне и тихонько повторяла физику. Физичка испытывала ко мне особую любовь и спрашивала почти на каждом уроке. Из-за этого мне всегда приходилось учить все параграфы. Но я мало чего понимала, просто зубрила без особого осмысления. В тот момент Гера подошла ко мне и заставила отвлечься от бесполезного заучивания физических законов.
– Аня, ты не против, если я поставлю сюда рюкзак?
– Нет, конечно.
– Почему ты стоишь одна?
– Гера, ты чего-то конкретно хотела? Если нет, то, пожалуйста, не мешай мне повторять параграф.
– Ты думаешь, она опять спросит тебя? Пятый раз за неделю?
– Спросила четвёртый, значит и пятый спросит.
– Да ну брось. Хватит строить из себя жертву, не у тебя одной есть проблемы.
– Раз у тебя куча проблем, я советую перестать докапываться до меня, и сразу у тебя одной проблемой меньше станет.
– Ань, я хочу помочь тебе.
– Я не нуждаюсь в помощи.
– Тебе только так кажется. Я хочу, чтобы ты перестала киснуть и улыбнулась, покажи всем, какая ты красивая.
– Красивая тут только ты.
– Если ты так считаешь, то очень зря. Кажется, я знаю, как заставить тебя улыбнуться! Давай в субботу вместе у меня испечём пирог? Ты не против?
– Я не умею готовить!
– Да это вообще не проблема, готовить совсем не сложно, там же всё по рецепту.
– Ну я не знаю. Зачем тебе вообще это нужно?
– Это нужно не мне.
– Ты считаешь, что это хорошая идея?
– Это прекрасная идея. Буду ждать тебя у магазина на площади, в половине четвёртого часа, и не опаздывай.
– Ха-ха, хорошо!
В этот момент я первый раз за два дня улыбнулась. Но меня настораживали её добродушие и дружелюбность. Я уже проходила это, и потом мне сделали больно.
Придя домой, я заперлась в комнате, чтобы ни у кого не было возможности зайти. У меня была привычка всегда держать двери закрытыми на защёлку. Когда кто-то выходил из моей комнаты и не выполнял привычный для меня, так назовём, обряд, я жутко бесилась, вставала из-за стола, подходила к выходу и хлопала дверью.
Отношения с мамой у меня были не фонтан. Она совершенно не понимала моих жизненных ценностей, всё время твердила только об учёбе и о том, что я должна стать врачом-стоматологом, как и она. Но, к счастью или к сожалению, медицина не интересовала меня от слова «совсем». Меня интересовали искусство и литература, я обожала Шекспира и походы в театр. Училась я не очень, по мнению моей мамы. Я была среднестатистическим учеником, были тройки иногда двойки, но я всегда заканчивала год на «четыре» и «пять». Мама всегда очень строго относилась к моей успеваемости, зачастую мне прилетало от неё за то, что я не говорила о своих двойках и тройках. Она очень много работала и уставала, а новости о моих неудовлетворительных оценках добивали бы её, поэтому я скрывала их как можно дольше, делая вид, что всё хорошо. Но