Был двенадцатый час ночи. В прилегающих к спальне залах, удобно устроившись на мягких диванах, тихо переговариваясь и зевая, манерно прикрывая рты платочками, расположились приближённые государыни и представители иностранных держав. Те, кому мест на диванах и креслах не хватило, важно фланировали по роскошным залам.
Богатая отделка потолков, золотом расписанные стены, множество картин в позолоченных деревянных рамах, бронзовые канделябры и прочие милые дорогие вещички (баснословной стоимости!) иностранцев просто поражали. Некоторые дипломаты, не успевшие привыкнуть к русской роскоши, с особым восхищением разглядывали огромные поля цветного паркета из повторяющихся квадратов. В углу каждого из этих квадратов находились лучи, составляющие звёзды, и весь этот много раз повторяющийся узор на большом берёзовом фоне был обрамлён фризом, имевшим вид кирпичей, две стороны которых были разного цвета. Даже в отсутствие солнечного света отблеск от многочисленных свечей создавал на паркете некоторую объёмность, и иностранцы инстинктивно, словно боясь споткнуться, шаркали по полу, чем ещё днём ранее вызывали усмешку у местных сановников. Однако сегодня было не до насмешек…
От большого количества людей огромные залы стали тесными и напоминали о роскошных балах, которые так любила устраивать Елизавета. Соблюдая положенный в таких случаях этикет, многочисленные гости разговаривали между собой мало, тихо, почти шёпотом. Все понимали: заканчивается эпоха двадцатилетнего правления Елизаветы Петровны, история России теперь будет писаться новым почерком, возможно, отличным от привычного. Каким он будет?.. И все с тревогой поглядывали на дверь спальни, ожидая… Впрочем, ждали пока одного: чтобы скорее наступил конец их ночному бдению. Все устали.
В полутёмных покоях императрицы находились только близкие ей люди: племянник и наследник трона, великий князь Пётр Фёдорович с супругой, великой княжной Екатериной Алексеевной, и сыном Павлом; Панин Никита Иванович, воспитатель мальчика; Иван Иванович Шувалов, фаворит императрицы, теперь уже генерал-адъютант и член конференции6, да генерал-фельдмаршал Никита Трубецкой.
Несмотря на свой возраст, фельдмаршал преданно, до угодливости, старался услужить наследнику. Это было смешно и неприятно. С осторожностью кошки неся на своих маленьких ножках толстое туловище, он по просьбе Петра Фёдоровича часто куда-то выходил и подолгу отсутствовал. Возвратясь, также долго о чём-то шептался с ним и с той же угодливостью взирал на будущего императора.
Несколько раз в покои заглядывала служанка Екатерины Алексеевны Мария7. Приоткрыв дверь, она безмолвно глядела на хозяйку и, убедившись, что той по-прежнему ничего не надо, исчезала.
Из глубокого кресла, стоявшего в самом дальнем углу спальни, послышался раздражённый