Искренне желаю вам успехов. Крепко жму ваши руки».
Свое обещание Рязанов выполнил, после Победы приехал к землякам. К сожалению, ненадолго. Дела не отпускали его до самого смертного часа.
Ротмистрову присвоили звание маршала бронетанковых войск. Отмечать это событие он приехал к Рязанову, где, по свидетельствам очевидцев, так превозносил заслуги летчиков Рязанова, что последний не мог его остановить. Взаимная симпатия и дружба Рязанова и Ротмистрова была вызвана и сходством их биографий. Оба родились в 1901 году, оба в селах, работали затем в городах, преподавали в академиях. Почти в одно время вступили в Красную армию и в партию, оба воевали в Финляндии. У обоих кроме военного и политическое образование. Ротмистров учился в военной объединенной школе ВЦИК. Интересно, что и Ф. А. Агальцов в 1925 году окончил Киевскую военно-политическую школу, а в 1932 – Военно-политическую академию. От Курской битвы, сражения под Прохоровкой, Рязанов и Ротмистров воюют рядом. В сражениях при форсировании Днепра, в наступлении на Пятихатки, Кривой Рог, освобождении Кировограда, в Корсунь-Шевченковской операции. Одной из важнейших, не до конца решенных задач в РККА, было организовать слаженную боевую работу родов войск в ходе боя. Рязанов с Ротмистровым много и упорно работали над этим, и что-то важное сумели сделать. Судя по письмам Василия Георгиевича, по рассказам очевидцев, они крепко, хорошо подружились в этих боях.
Мама вспоминала о своей встрече с Ротмистровым тогда: «Я снова дежурила на радиостанции, ходила в наряды, несла службу, а затем попала на гауптвахту. Командир взвода объявил трое суток ареста на гауптвахте за обсуждение его приказа. Я продолжала спорить, поскольку и его приказание, которое я обсуждала, и последовавшее наказание казались мне ужасно несправедливыми. Лейтенант сказал: «Четверо суток!». Я не умолкала. Он говорит: «Пять суток!» Я говорю: – Все равно несправедливо! В итоге мы дошли до десяти суток – максимум того, что своей властью мог дать командир взвода. Гауптвахты у нас не было. С меня сняли ремень и отправили работать на кухню.
Там я и работала целыми днями, с раннего утра до отбоя. В основном чистила картошку и мыла посуду. Чистка картошки, здорово надоевшая мне еще на Калининском фронте, на этот раз опротивела до невероятности. На шестой или седьмой день моей гауптвахты в роту прибежал посыльный с приказанием срочно явиться к командиру корпуса нашему экипажу: мне, Тане Лебедевой и Кире Астафьевой. Девчонки бегут за мной на кухню: – Собирайся быстрее! К командиру корпуса вызывают! Нас впервые требовало к себе высокое начальство, и мы, перепугавшись, начали думать, что бы это могло значить. Кира говорит: – Наверное, снова на ВПУ пошлют. Вместе с генералом сейчас