Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 2. Василий Васильевич Рязанов

штурман Мамай после зимнего очень трудного вылета выжимал свитер, гимнастерку и другую одежду, – лилось с них ручьями. Но задание Красота выполнил, нашел танки, замаскированные в стогах сена. – Как же Вы, Георгий Тимофеевич, ночью смогли их обнаружить? – спрашиваю я. – Или ночь была лунная, или танкисты выдали себя огоньками? – Нет, – отвечает, – пасмурно было. Облачность почти у земли. И маскировку они соблюдали. А вот нашел! Так и нашел. Прямоугольные стога сена мне подозрительными показались. Обстрелял пару раз, сдул с них сено – все и прояснилось. За эту разведку Г. Т. Красота был представлен ко второй звезде Героя Советского Союза. Но вскоре был сбит, попал в плен, долгое время считался погибшим.

      Отар Чечелашвили в своей книге «На «стальных крыльях» вспоминал, как генерал Агальцов брал его на место Красоты, сказав: «У нас погиб комэск капитан Красота». Красота был любимцем летчиков. Его жизнерадостный характер, остроумие, поднимали настроение бойцов, помогали переносить тяготы военной жизни. В свободные минуты он любил играть на аккордеоне и петь. Снова вспоминается фильм «В бой идут одни «старики»». Обычно веселый, Красота становился серьезным, когда пел песню «Темная ночь». Рязанов часто хвалил Красоту, наблюдая за его действиями в воздухе. Вслед за ударом по танкам, Рязанов передавал пилотам: «Хорошо били! Горят!». После войны Г. Т. Красота жил во Львове. Работал аппаратчиком на химзаводе, растил внуков. Бывая в Киеве, приходил на могилу В. Г. Рязанова и, положив цветы, молча вспоминал фронтовую юность. Мама вспоминала, как на кладбище у могилы Рязанова увидела плачущего мужчину и узнала в нем Владимира Васильевича Исаева, служившего в корпусе в эскадрилье связи. Оказывается, он и после войны всюду служил с Рязановым. И хотя прослужил в армии после его смерти больше двадцати лет, но забыть не мог. Тогда он начал стыдиться своих слез, говорить, что к старости становится сентиментальным.

      Красота же и в восьмидесятые годы был таким же живым, веселым и несколько бесшабашным, как и прежде. Такая же блестящая реакция. Говорил, что мог бы и сейчас летать на МИГе. Реакция, как он рассказывал, не раз спасала его в воздухе. Летчикам тогда приходилось вертеть головой так, как нормальный человек не может – на 180°, наблюдая за воздушным пространством и за истребителями противника, чаще всего атаковавшими со стороны задней полусферы. Красота и М. И. Коптев вспоминали, как они шею стирали до крови о воротник от постоянных поворотов головы. Время, – говорил Красота, – в вылете для него течет медленнее. Ему кажется, прошло минуты полторы маневров, а на самом деле – секунд десять. Под Харьковом он один сбил четыре истребителя противника, а его ведомые еще несколько. Он был маневренным летчиком, в отличие от «линейных», летящих прямо и не сворачивающих с курса. За это его высоко ценил Рязанов, ставивший в пример другим его творческий подход к летному искусству.

      За весь