Ей казалось, что она сама стала одной из тех, кого опекала недавно. В классе теперь ей было неуютно, а порою и страшно. Мальчишки могли в любой момент предложить что-то непристойное, или просто нагло облапать, а девчонки не понимали ее наивности. Только с самыми зашуганными она могла общаться, но не чувствовала от этого никакого удовлетворения, потому что не могла с ними поделиться тем, что у нее на душе. Она чувствовала вакуум вокруг себя.
– Лель, ты середняк! – сказал ей как-то сосед по парте Димка. Это был красивый, но очень высокомерный мальчик. Леля всегда удивлялась длине его загнутых ресниц и безупречно красивому лицу. Но никто из девочек в классе не замечал его красоты, никто не влюблялся в него. Уж больно он был высокомерен. Как будто он барчук какой, а все остальные простое быдло.
– Чего? – испугалась Леля. Она теперь постоянно всего пугалась, ожидая какого-то подвоха.
– Ну смотри, ты учишься средне – не отличница и не троечница, в классе ты не из лидеров, но и не из лузеров, ну и по внешности тоже… средненькая…
Леля посмотрела в его красивое лицо:
– Ты всех нас тут, что ли поделил по классовому неравенству?
– Ну а что? Вот Мышкина, – кивнул он в сторону некрасивой и тупой Алены, – из низов. Светка тоже, Пупов – тоже низы. Ты и тебе подобные середняки, а вот Надя, Любка, Виталька и им подобные – это верхи.
– Себя ты тоже в верхи определил?
– Конечно, – самоуверенно кивнул Димка.
Леле хотелось плюнуть в его самодовольную красивую рожу, но она сдержалась. Димка и до этого был неприятен ей, но после его откровений о классовых неравенствах совсем стал противен. Но видимо не ей одной был противен этот вальяжный, самоуверенный пацан. В девятом классе мальчишки не выдержали его высокомерного вида и так сильно избили, что он долго потом на больничном сидел, а мама его бегала в школу, жаловалась директору, плакала… Леле было жалко его маму, жалко и избитого Димку, но в глубине душе она чувствовала большое удовлетворение.