Пусть Берегини ждут ее прихода,
Пусть встанут рядом воин, волхв и князь.
И вот тогда неведомая сила
Нас никогда не сможет сокрушить.
Язычница – ты Русь моя, красиво
Привыкли мы на этом свете жить.
Тот свет? Пусть нас встречают девы-птицы,
И в Ирии мы будем Русь хранить,
Где воин, князь и Волхв готовы биться
За чудный край, в котором всем нам жить.
Ей не страшны угрюмые хазары,
И половцев коварных не боюсь.
Пока живешь ты в малом или старом,
Пока в душе ты торжествуешь, Русь.
Скажи, мой друг, который век ярится?
И осень там иль ясная весна.
На сером небе призрачные птицы
Все мечутся, как стрелы Перуна.
Пробуждение
И все еще любуясь снегопадом,
Как звездопадом призрачных миров,
Мы жили в марте, нежность и отраду
Дарил Ярило, мир был так суров,
И только страсть и нежность, как надежда
На то, что свет и радость впереди.
Весна соткала легкие одежды,
Но ведьма перепутала путь.
И чар ее небесных чарованье
Нам так хотелось в этот миг понять,
Что впереди лишь встречи и прощанья,
И дивный отблеск страсти и огня.
Жизнь- это плен иллюзий, снов и знаков,
Которые сумеем прочитать.
Тепло и холод и душа во мраке
Еще посмела верить и желать…
Сиянье звезд в снежинках отразится,
Поверить ты попробуй, что весна.
Но только мир разбуженный ярится,
И ярость эта так тебе нужна…
Напомнит нам, что страсть моя проснулась
И нежность так прекрасна и легка,
Душа от дивной музыки очнулась,
И рвется в снегопад и к облакам…
Мы жили в марте, нежность и отраду
Дарил Ярило, мир был так суров,
Проснусь, еще любуясь снегопадом,
Как звездопадом призрачных миров
Славянка. Гибельные страсти
Хан в ярости, она опять сбежала
И спряталась, не могут отыскать.
От холода наложница дорожала,
Но не вернется в темный мир опять.
Не пленница славянка, не рабыня
Утех того, кто мужа погубил.
Не отомстила, но вольна отныне
Искать приют среди чужих могил.
И там, где души умерших парили,
И не было в рассветный час живых,
Собаки вдруг отчаянно завыли
И замолчали, даже ветер стих.
И юноша, на ангела похожий,
Повел ее куда-то на заре.
И их увидел в тишине прохожий,
И к хану побежал, закат алел.
Каким казался этот мир кровавым,
Но нет, она свободы не продаст,
Догнал во тьме ее визирь лукавый.
– Хан в ярости, спаси, славянка, нас.
И только беззаботно улыбнулась,
На миг перед обрывом замерла,
Приблизился, она