и Наказании». Утром 25 его уже не было – инфаркт. Песни его любил и не любил, я знал их мало, в чужом исполнении они меня часто раздражали, но чтобы не говорилось, вот теперь ясно – что Высоцкий – это эпоха. Слишком много выражало им такого, что не выразит никто другой и со смертью его наша страна многое потеряла. Я мало видел его в кино и в основном не нравились эти работы. Из его песен мне некоторые очень дороги, вот эта, например: «Корабли постоят и ложатся на курс, возвращаются все кроме лучших друзей, кроме самых любимых и преданных женщин». Меня совершенно шокировал его голос в Эфросовских спектаклях «Мартин Иден», «Незнакомка». И я с удовольствием слушал его «Алену», видел его в разных спектаклях и Есенинский «Пугачев», но три роли совершенно бесспорны: так, что я не могу не сказать, что это выдающийся актер. Лопатин в «Вишневом саду, Свидригайлов в «Преступлении и наказании» и «Гамлет». Все это теперь увы безвозвратно. Только 2 – 3 отрывка в записи. Но может быть этого не нужно сейчас говорить? Вечером в пятницу я видел у театра такую картину: в левом окне портрет Высоцкого с извещением о его смерти, перед портретом толпа, тихие разговоры и весь подоконник завален цветами. Шел спектакль «10 дней…» и как всегда перед началом на всю улицу звучали революционные песни – только на этот раз все они были траурные. Со слов товарища знаю, что вчера, 27, в афише стоял «Гамлет» – спектакль отменили, не заменяя ни кем. Не только подоконник, но и весь тротуар перед ним был усыпан букетами, а на подоконнике горели свечи; крутили магнитофонные записи с песнями Высоцкого, читали стихи, посвященные ему, писали что то на стенах и тротуарах. Со слов Любимова знаю, что люди дежурили у театра, некоторые несколько дней зонтами укрывали цветы от солнца, чтобы не завяли. Сегодня вся Таганка была оцеплена на несколько кварталов. Очередь к гробу тянулась от театра примерно на километр, потом сворачивала на соседнюю улицу и возвращалась обратно к театру. В театр мы попали с помощью знакомых и удостоверений, все было оцеплено милицией. Мы прошли мимо гроба дважды, в начале второго и после гражданской панихиды в половине третьего, сплошной поток людей с 10 до 13 часов, но не все желающие смогли попасть. В 13 часов очередь отсекли, чтобы дать возможность начаться панихиде. До 12 часов мы сидели в гримерной Славиной, после 12 до 13 часов ждали вместе с актерами в буфете. Было очень тесно, окна не открывались, народу было много, все курили одну сигарету за другой. Кто здесь был? Почти весь «Современник», Любимов, Кваша, Волчек, Неелова вся мокрая от слез, Гафт, был театр Ленинского комсомола (я не видел самых известных актеров, кроме Караченцева), но это не значит, что их здесь не было. Был Эфрос с семьей, Дуров, Грачев, Остроумова, Яковлева, Казаков и многие другие. Был Даль, Ахмадулина, Боткин, актер «Моссовета» Коковкин, Анна Григорьевна Кигель. Из академических театров, кроме Вахтангова, не было видно никого. Олег Стриженов выглядел очень одиноко, не было видно даже Ефремова. В зале на панихиде яблоку негде было упасть. Выступил Любимов, Золотухин, кто то из кинорежисеров, вроде Чухрай, (очень хорошо говорил
