от реальности. Проблема заключается в том, что мы привыкаем к серости и просто принимаем судьбу такой какая она есть на данный момент, автоматически отказываясь от мысли, что может быть по другому. Особенно это отражается на мышлении поколения выросших в 80—90 годы когда был дефицит всего материального, в принципе без разницы в какие года кто вырос, важно как внешняя среда повлияла на мышление человека. Если ребенок рос и ощущал каждой клеточкой своего тела страдание матери из-за того, что ей чего-то очень сильно хотелось, но этого не было, то очень глубоко в его подсознании отпечатался шаблон того, что что-то очень сложно или невозможно получить. И наоборот, если ребенок видел, что родителям достается все легко, непринужденно и в радости, то он будет воспроизводить эту модель поведения в своей жизни. И этот самый дефицит напрочь установился в подсознании миллионов людей заранее определив образ жизни и мышления. Мы привыкли экономить, смотреть вначале на стоимость, а потом на товар, носить вещи, которые уже давным давно изжили свое, ремонтировать обувь, не выбрасывать сломанную вещь с мыслями «а вдруг пригодится?» и так постепенно из года в год мы захламляем свое пространство ненужными вещами, к которым мы в лучшем случаем относимся безразлично, а в худшем они забирают у нас энергию. Я родился и вырос в двухэтажном доме под названием Сталинка – это такой деревянный дом послевоенной постройки обложенный снаружи одним слоем красного кирпича в котором есть чердак. И все что можно было выбросить, но было жалко отправлялось на чердак с мыслями «а вдруг пригодиться». В такие моменты включается подсознательная программа накопления на случай войны или конца света, но сейчас я реально понимаю, что многие в то время и жили в таком состоянии, ожидая худшего и постепенно готовясь к нему. Чего только не было на этом чердаке: банки, кабеля, старая одежда, тренажер, игрушки и т.д, все было покрыто толстым слоем пыли в полной темноте. Вдобавок к чердаку у нас еще был сарай. На момент постройки нашего поселка, квартиры отапливались угольными печами и поэтому каждой семье выделялся сарай для хранения дров и угля. Со временем дома оборудовали системой отопления, а сараи остались накапливать в последствии весь хлам, который было жалко выбрасывать. Мой папа, Бойко Сергей Викторович решил как-то к нашему сараю пристроить летнюю кухню с камином, для того чтобы вечерами приглашать туда гостей и под звуки потрескивающего костра под гитару петь песни. И вы знаете? Ему удалось! Я действительно восхищался его творением. Летняя кухня получилась небольшая, но очень уютная внутри, так как был камин и красивая снаружи, так как была выложена из красивого белого кирпича, но самый главный парадокс заключался в том, что буквально за год она наполнилась хламом до такой степени, что там невозможно было нормально развернуться. Реально было обидно, как на моих глазах папина мечта превратилась в свалку. На момент написания этой книги мне придется заказывать
