Для открывшейся церкви люди стали собирать по разрушенным храмам уцелевшие иконы и церковную утварь. Нашлась евхаристическая чаша, антиминс. Облачение и книги взяли в музее. За семейным столом отец сказал, что надо идти в церковь, принести благодарение Богу за то, что дом не сгорел во время боев, что никто из близких не ранен. Когда Вася об этом услышал, на него напал, как батюшка вспоминал, демонический страх. Ему было стыдно идти в церковь, потому что он был воспитанником советской школы, и где-то в глубине души это осталось. Но слово отца было законом для детей. Все пошли семейно, а Вася побежал затемно в пять утра, чтобы никто из соучеников не увидел, чтоб никто не спросил, куда он идет. Пришел в церковь, встал с родителями. Он вертелся, с любопытством рассматривал иконы, молящихся, поющих. Отстояв службу и ничего не поняв, но выполнив отцовский указ, он пошел домой, опять боясь, как бы кто не увидел его.
На Рождество сорок второго года в городе открыли еще один, более просторный храм – Рождества Христова. Храм был битком забит скорбящим русским народом: прожженные фуфайки, платки, маленькие дети, держащиеся за руки матерей. Люди молились Богородице своими словами: «Матушка Ты Божия, сохрани меня…» Тогда Вася впервые почувствовал всю теплоту общенародной молитвы, ощутил Небо на земле. И еще Васе запал в душу хор. Как они пели! С душой, одухотворенно. То был язык молитвы, веры.
Зима 1942 года была очень тяжелой – холодной, голодной. Собирали обгорелую рожь, затем ее промывали и пекли лепешки. В городе началась цинга. Прямо на улицах можно было увидеть лежащих людей – то ли умерли от голода, то ли замерзли.
В Болхове был установлен комендантский час: весной с семи вечера до семи утра, а зимой с пяти вечера. После назначенного часа никуда не пройдешь… Немцы относились к населению беспощадно. Молодежь ежедневно гоняли на принудительные работы: под дулами и собачьими оскалами они засыпали воронки от бомб, пилили дрова, чистили дороги от снега, рыли оборонительные окопы.
Во избежание эпидемии в апреле 1942 года, когда начал таять снег, немцы стали сгонять местных жителей хоронить в воронках, оставшихся от взрывов, советских солдат, погибших в страшной битве в деревне Кривцово, находящейся недалеко от Болхова. Там было все усеяно трупами русских людей. Закапывали по двести пятьдесят человек и больше в одну воронку. Хоронили под обстрелом, бомбежкой.
Особенно страшно было в 1943 году. Советское командование, не жалея, гнало в Кривцово наших солдат, надеясь в лоб пробить сильно укрепленную немецкую оборону и взять Болхов. Было видно, как летят немецкие самолеты, как сбрасывают бомбы… Дома качало от артподготовки советской армии. Если даже на расстоянии двадцати километров было жутко, то можно представить, что происходило на линии фронта.
Но церковная